Совок – 3
Шрифт:
– Прав, опять прав, Серега! Слушай, а на фига тебе это следствие, пошли к нам в розыск! У нас работа умственная и вырастешь быстрей! – предложил великодушный Борис.
– Я подумаю, всё, подъезжаем. Борис, ты со мной, а на тебе понятые! – повернулся я к сразу поскучневшему Гриненко.
Тетка Вирясова оказалась женщиной не очень старой, но очень недоброжелательной. Добровольно выдавать орудия преступления, предметы и ценности, добытые преступным путем, она не стала. Сослалась на то, что о делах племянника ничего не знает. Но зато дотошно ходила со мной везде, присматривая за всеми моими действиями.
У Вирясова мы тоже ничего не нашли. Я вполне допускал, что он здесь припрятал что-то с краж или разбоев, но сил и времени перерыть весь дом и, тем более, подворье, у нас не было. Изъяв для проформы какие-то связки ключей и чемодан со слесарным инструментом, мы поехали в райотдел.
По пути мы заехали в ИВС, где я ознакомил Сивого с постановлением о об аресте и оставил дежурному копию для СИЗО. Потом мы заехали в сберкассу, где я снял со своей сберкнижки тысячу рублей на обещанную операм премию. Выйдя из сберкассы, я занырнул в полуподвальный гастроном, где купил три бутылки болгарской «Плиски» и полкило колбасы. В РОВД мы уже приехали к концу рабочего дня.
Сунув операм котлету в банковской упаковке с червонцами, я попросил их зайти ко мне после оперативки, а сам пошел сдаваться Данилину. Стас с Борисом, переглядываясь и едва ли не подпрыгивая, заверили меня, что будут обязательно, после чего поспешно удалились к себе в ОУР.
Улыбнувшись капитальной женщине и одарив печальным взглядом Тонечку, я зашел в кабинет начальника. Вечерняя оперативка была в разгаре..
– Разрешите присутствовать, товарищ майор? – обратился я к шефу, который к моему глубочайшему удовлетворению за что-то тиранил Пичкарева. В отсутствие Ахмедханова, этот шнырь уже не числился в лучших.
– Проходи, Корнеев! – начальник отвлекся от ахмедхановского фискала.
Протиснувшись к своему стулу, я уселся и с удовольствием вытянул ноги.
– Ну? – перестав подвергать нецензурной обструкции Пичкарева, строгий начальник требовательно смотрел на меня, ожидая победных реляций.
– Ваше указание выполнено, товарищ майор! Серия краж раскрыта, получены признательные показания и чистосердечное признание одного из обвиняемых. Со вторым еще работать буду. Оба арестованы! – я рискнул и не встал при докладе, – И, да, Алексей Константинович, ваша машина на месте, спасибо!
Данилин, сделал вид, что мою наглость не заметил и орать на меня не стал.
Но встать, тем не менее, меня принудил, протянув руку за уголовным делом. Оторвав задницу от кресла, я поднялся и положил перед руководством уже достаточно пухлое дело.
– Тютюнник говорит, ты с его операми сработался? – не глядя на меня, начальник изучал признание Гущина, перелистывая страницы и возвращаясь назад.
– Так точно, Алексей Константинович! Гусаров с Гриненко молодцы, очень грамотно сработали! – садиться я на всякий случай не спешил.
– Кто жулика колол, они? Да ты присаживайся! – смилостивился главный следователь райотдела, посмотрев на меня и махнув сигаретой на стул.
– Никак нет, колол я, но и они хорошо поучаствовали. И, это, Алексей Константинович, я там жулику явку с повинной оформил, – ожидая взрыва, я твердо смотрел в глаза майора.
Явку Гущину я был готов отстаивать, несмотря ни на что. Парня было и впрямь жалко. Хоть он и сказочный долбо#б. В конце концов, если Митяй сам не откажется от своей явки с повинной, то ее фиктивность никто не докажет. А он, хоть долбо#б и редкостный, но никак не олигофрен.
– Ну, оформил и оформил, – Данилин аккуратно вложил неподшитые материалы в корку и протянул дело мне, – Ты следователь, тебе и решать!
Я выдохнул.
С оперативки я шел, ломая голову, как успеть добраться до Толика Воронецкого в самую ближайшую неделю. По всему выходило, что без Гали-Наташи это никак невозможно. Опять нужны опера и опять их придется стимулировать. Где столько денег набраться на исправление правосудия?!!
Сзади мне что-то вполголоса пыталась внушать, догнавшая меня Зуева. Вникать в ее переживания не было никакого желания, поэтому я даже и не прислушивался. Мне нужны были Гусаров и Гриненко. Я очень надеялся, что безусловный рефлекс собаки Павлова приведет их к двери моего кабинета. Свернув в свой аппендицит, я еще больше уверовал в гениального Нобелевского лауреата и в его научную работу по физиологии пищеварения.
В полном соответствии с фундаментальной наукой опера топтались у моей двери.
Я обернулся к непосредственной начальнице.
– Лидия Андреевна, вы меня извините, но совершенно нет времени. Очень много работы! Очень!! – я отомкнул дверь и сделал приглашающий жест операм, – Проходите, товарищи!
Гусаров и Гриненко, обходя по дуге Зуеву, втянулись в кабинет. Теперь осталось спровадить домой пока еще где-то блуждающую Иноземцеву.
Я закрыл дверь на ключ и достал из стола одну из двух оставшихся бутылок «Плиски». Первую я, перед тем, как выйти из автомобиля, презентовал водителю Данилина, исправно и безропотно откатавшего нас по всем указанным мною адресам. Я и впредь рассчитывал на его помощь, поэтому не поскупился. Жора, судя по его реакции, не был избалован такого рода поощрениями и долго тряс мне руку. Теперь он и язык попридержит перед шефом.
Снаружи подергали дверь и я убрал бутылку под стол. Борис повернул ключ и в кабинет вошла Юля. Она подозрительно покрутила головой.
– Чего это вы закрываетесь? – она прошла к своему столу и положила на него стопку бланков и копирку в картонке, – Вот, Сергей, тут и тебе.
– Спасибо, Юля! Душа моя, ты не только самая красивая, но еще и очень добрая! Эх, дурак я, дурак! Надо было сразу на тебе жениться, да этот твой проныра Анатолий, увел тебя! Или у меня еще есть шанс? – настроение у меня было хорошим и я решил польстить соседке.
Гриненко со Гусаровым сначала переглянулись, а потом заулыбались.
Заулыбалась и Юлия, самодовольно огладив себя по уже заметному животу.
– Нет уж, Корнеев, опоздал ты, раньше надо было предложение делать! – Иноземцева достала из тумбы своего стола двухлитровую банку с несколькими солеными огурцами, – Больше ничего нет, закрыться не забудьте! Все, пока!
Она подошла к вешалке, надела пальто и, посмотревшись в зеркало, вышла в коридор.
Расстелив на столе бланки из принесенной Юлией пачки, и накромсав на них колбасы, мы продегустировали болгарский продукт. Определенно, «Плиска» стоила своих семи с половиной рублей.