Совок 9
Шрифт:
Наблюдая, как затвердел лицом полковник и, как нервически загуляли его скулы, я решил не сбавлять темпа и градуса претензий.
— Вы на самом деле думаете, что вам всё это сойдёт с рук? — склонил я набок голову, с интересом рассматривая злобную растерянность полковника, — Полагаете, что эта милая женщина и эти вот ох#ярки вас самоотверженно покрывать станут? Когда уже не меня, а всех вас на Лубянку спецбортом вывезут? Я ведь не ради форсу ментовского про начальника вашего Управления, про генерала Бессонова вас спросил в начале беседы. Вы бы поинтересовались у Александра Савельевича относительно моей скромной персоны, прежде чем заламывать мне руки на улице и угрожать своей карательной медициной! Боюсь, что тот скополамин, который вы мне уготовили, на вашу шайку и изведут!
Двое из ларца снова принялись за своё любимое занятие. Они начали бросать друг на друга томные взоры. Полные тревоги и беспокойства. Тётенька вела себя более достойно, но и она уставилась на полковника без одобрения в своём вооруженном очками взгляде. Никто не хотел неприятностей. Тем более, граничащих с щедро обещанными мной реальными репрессиями.
Полкан хлопал глазами, не будучи в силах скрыть своего замешательства. По всему выходило, что никто ранее с этими людьми и в этом месте так себя не вёл, и такими словесами с ними не оперировал. И созданный мною прецедент настолько торкнул присутствующих, что они взроптали каждый по-своему.
— Какой еще на хер, скополамин? — начал малодушно съезжать на жопе со скользкой и совершенно секретной темы мой оппонент, — Ты, Корнеев, откуда такие слова знаешь? И от кого тебе про этот препарат известно? Ты же простой мент! У тебя такого допуска никогда не было, да и быть не может!
— Извиняйте, мужики, придётся мне про вас всё по-честному рассказать! — повернулся я к смирно стоящим у двери притихшим сопровождающим лицам.
Поскольку оперативных этюдов по разобщению в гэбэшной среде я еще никогда не проводил, то и на сколь-нибудь значимый эффект рассчитывать не приходилось. Но попытаться не просто хотелось, а еще нужно было для отвлечения внимания от себя. И я снова настроился бутафорить, разворачиваясь всем корпусом к уже основательно расшатанному полковнику.
— Так вот, уважаемый, эти ваши опричники, еще до того, как усадить в машину, меня всю дорогу пытками и уколами запугивали! Про скополамин я раньше и знать не знал, пока они мне не рассказали! А будут отпираться, вы им не верьте! Вы мне верьте, гражданин полковник! Я милиционер, а советские милиционеры, как вам известно, никогда не врут!
Оболганные внуки Дзержинского, забыв про дисциплину и забив болт на субординацию, начали что-то верещать про моё лживое вероломство и про мои клеветнические измышления в их адрес. А полковник, не обращая внимания на доносившиеся от двери жалобы и стенания, смотрел на меня, как на пойманного под своей супружеской кроватью похотливого соседа.
— Ты, сука, кто такой? — с ненавистью глядя на меня, прошипел старший офицер государственной безопасности, — Кто ты, я тебя спрашиваю?!
— Так я и говорю, вы бы, любезный, прежде, чем хватать и задавать неуместные вопросы, поинтересовались бы у своего генерала, кто я такой! А уже потом приставали бы ко мне со своими глупостями. Вот только сомневаюсь я, что вашего, — выделил я последнее слово, — что вашего допуска будет достаточно, чтобы он дал вам исчерпывающий ответ. Но, в любом случае, я уверен, что от дальнейших необдуманных действий по отношению ко мне он вас обязательно удержит. Вам, полковник, до пенсии долго еще? Надеюсь, выслуга лет у вас есть, а то мало ли…
Как ни странно, но именно этот, казалось бы, совсем невинный вопрос, окончательно сбил с толку моего сурового контрагента.
И не только его. Мои сопровождающие тоже заволновались и начали активно перешептываться.
— Врёт он, товарищ полковник, руки мы ему не крутили! И про лекарство ничего ему не говорили! — заблажил от двери старшой гэбэшной двойни, — Брешет он про скополамин! Мы и пальцем его, тоже ни разу не тронули! Ты чего, Корнеев, товарища полковника в заблуждение вводишь?! — срываясь на истерический визг, начал меня стыдить чекист.
— Вот видите, гражданин полковник! — развёл я руками и удрученно вздохнул, — Всё так, как я и предупреждал! Врут, как дышат! А еще чекисты! — укоризненно покачал я головой, показывая, как мне неудобно за доставивших меня в эти стены гэбэшников.
Полкан был старше и, как ни крути, умнее своих подчинённых. Сложившуюся нестандартную ситуацию он просчитал. И меня, в какой-то степени, тоже. Он полностью уже овладел собой и о недавней его обескураженности теперь напоминали только его руки, беспокойно крутившие чернильную авторучку.
— Оставьте нас! — не обращаясь ни к кому конкретно, распорядился полкан.
Но те, к кому он обратился, его безошибочно поняли. Первыми за дверь выскочили разновозрастные, но совершенно точно, однояйцевые гэбэшные близнецы. Тётенька тоже удалилась, но более обстоятельно. Собрав сначала со стола все свои бумажки.
— Товарищ, Корнеев, теперь вы можете совершенно спокойно мне всё объяснить! — вынужденно перешел от кнута к прянику тайный полковник, — Я со всей ответственностью обещаю вам, что всё, что вы мне скажете, за эти стены не выйдет! — пафосно заверил он меня.
Теперь по всем законам оперского жанра надо было держать фасон и быть последовательным. Сдавать своих позиций и нарушать даденных обещаний я не собирался.
— Мы же с вами договорились, что диалог на интересующие вас темы начнётся только после того, как вы представитесь и покажете документ, удостоверяющий вашу личность! — продолжил я капризничать, с неумолимой строгостью глядя на комитетчика.
Будь я на месте этого полкана, я бы тоже сейчас смотрел на меня так же, как в эту секунду таращится он. Бедолага не знает, что все игрушки этой избушки давно уже мне известны и играться я в них умею гораздо профессиональнее, чем он. Просто в силу более обширной практики и гораздо большей, чем у него выслуги лет. А с учетом того, что длительное время практиковаться мне довелось на паркете Центрального аппарата МВД, включая кабинет министра, то не был мне полкан конкурентом. Относительно меня прошлого, этот, старающийся понять и просчитать меня персонаж, не более, чем юноша. С переменным успехом делающий жизнь свою с товарища Дзержинского.
Пауза затянулась, но прерывать её никто из нас двоих не торопился. Полковник тоже простачком в, подобного рода игрищах, не был. Но у меня, в отличие от него было существенное преимущество. Я никуда не торопился и меня не тяготила тревожная неизвестность. Продемонстрированные мною мошеннические приёмы сработали. Упомянутые высочайшие имя, фамилия и должность начальника областного Управления, произвели на раба лампы, то есть, раба служебной субординации, должное впечатление. Впитавшиеся за десятилетия службы чинопочитание и страх перед вышестоящими начальниками с лампасами, сработали. Какие-то справки обо мне неизвестный полковник всё же навёл, перед тем, как выдернуть сюда. И судя по всему, моя беспредельная и беспрецедентная наглость удачно наложилась на собранные обо мне сведения.