Совок
Шрифт:
Намек на лаз в полу я углядел между столом и древним бабушкиным комодом. Практически на самом виду, его даже половиком не накрыли. Люк не был очерчен правильным прямоугольником, его доски располагались хаотично, как сплетенные в замок пальцы. Если бы Чирок не поленился и сверху еще пошоркал веником и намел мусора в щели, то искать пришлось бы долго. Видимо, уже много раз прокатывало и вот опять. Не подавая вида, что раскусил хитрожопых конспираторов, я косился на подозрительное место. Точно, лаз! Теперь все будет проще. А меж тем, гражданин Черняев наглел на глазах, постепенно
– Граждане начальники, если прокурор вам разрешил, то вы, конечно, обыскивайте, а если нет, то я устал и спать хочу! – уже сочно басил он, развалившись за столом.
Выёживался Чирок явно не из любви к искусству. Залупаться на ментов без благодарных слушателей он поберегся бы. Скорее всего, таким образом он укреплял свой босяцкий авторитет и, как умел, работал на свою публику.
На ту самую публику, которая сейчас затаилась где-то у нас под ногами.
Ну и ладно, пусть будет по-вашему, коли хотите вы играть в подпольщиков, так и флаг вам в руки. Или в иное место, но теперь уже на всю длину древка..
– Вы тут пообщайтесь, – указал я глазами Нагаеву на Чирка, – А мы с товарищем кухню посмотрим. Пошли, Толя! – я подтолкнул Еникеева к выходу.
– Смотрел я здесь везде, пусто тут! – внештатник машинально огляделся.
– Ты, Толя, комод, который у дальней стенки, подвинуть сможешь? На метр?
Богатырь захлопал глазами. Потом, заглянув в проем, окинул взглядом старорежимного монстра, изготовленного из массива бука или ореха.
– Наверное, смогу. Если на метр. А зачем? – Толик не понимал смысла поставленной задачи.
А, может, его смущали шрамы на моей голове и мой каприз насчет комода он объяснил себе их наличием.
– Потом объясню. Когда мы выйдем, ты задержись и подвинь этот комод. Примерно на метр, чтобы он ровно на проход встал. И сразу выходи за нами.
В комнате Чирок уже валял ваньку по-взрослому, требуя у Вовы санкцию прокурора на обыск, по старинке называя почему-то постановление ордером.
– Паспорт дай! – протянул я руку, – Проверить хочу. И быстро, сученыш!
Гражданин Черняев осекся и, поджав губы, полез в тот самый комод, откуда достал свой серпасто-молоткастый. Забрав документ и не открывая его, я засунул красную книжицу себе в карман. Лишенец не рискнул возмущаться.
– Поехали в райотдел, Юра. Там нас ждет женщина потерпевшая, у нее сумку вырвали. Так вот тот злодей по всем приметам вылитый ты. Ты ведь у нас уже судим по сто сорок пятой? Было дело? И там, мне помнится, тоже женщина была, и сумка опять же. Так что, Чирок, собирайся, поедешь с нами!
От вопиющей понапраслины честнейший Юра Чирок едва не задохнулся.
– Да ты чего, начальник, я же со двора сегодня не выходил! – таращил глаза оболганный Юра. – И вчера не выходил, – добавил он уже на всякий случай.
– Тогда чего быкуешь? Быстро доедем до конторы, там терпила глянет на тебя и, если ты не при делах, то вали на все четыре стороны! – я сузил глаза, – Или же это ты у бабы сумку дернул? А, Юра?!! Колись, Чирок, это ты? – я наступал, он пятился.
Гражданин
– Всё про всё, но это не больше часа у тебя займет. И сам понимаешь, я ведь тебя все равно заберу, но уж лучше по-хорошему, чем по-плохому. Или ты хочешь по-плохому? – я помолчал, даря своему будущему агенту иллюзию свободного выбора.
– Вова! – повернулся я к Нагаеву, – Давай сюда браслеты!
Но по-плохому, как и следовало ожидать, гражданин Черняев не захотел.
Я подтолкнул Чирка к выходу и, обернувшись, подмигнул Еникееву.
Пока растерянный кандидат в грабители надевал куртку, пока жадно пил заварку из покоцанного керамического чайника, я, стоя в дверном проеме, с удовлетворением прислушивался к скрипу половиц в зале.
Появился внештатник и успокаивающе кивнул мне. Ну, вот и хорошо!
До «буханки» мы добрались быстрым шагом минут за пятнадцать. Всю дорогу до проходной Чирок несолидно забегал вперед, как бобик, которого долго не выгуливали. Только что ножку на столбы и деревья не задирал.
– Начальник, пойдем быстрее, у меня дела еще в поселке есть! – гражданин Черняев окончательно выделил меня как главного и общался теперь только со мной, напрочь игнорируя моих соратников по правоохранению.
В райотделе мы сразу отвели наглеца в камеру для административно-задержанных. Чирок возмущался и, брызжа слюной, визжал по нарастающей. О коварстве ментов, об их произволе, беззаконии и т.д., и т.п. А мы пошли в дежурку оформлять административный материал за нарушение им статьи 158 КоАП РСФСР. По составленному Вовой протоколу выходило так, что, будучи в состоянии алкогольного опьянения, гражданин Черняев Юрий Николаевич, 1944 года рождения, находясь у проходной мясокомбината, выражался грубой нецензурной бранью. И, что на замечания граждан, а также работников милиции в наших с Вовой лицах, он должным образом не реагировал, а, напротив, вел себя нагло и вызывающе.
Подписывать протокол о своем мелком хулиганстве гражданин Черняев категорически отказался. Этот подлый демарш также был отмечен в протоколе, в присутствии двух понятых и с соблюдением всех необходимых процессуальных формальностей. Чирок орал как резаный. О том, что беспредельные менты его оговорили и незаконно забрали из дома и много, чего еще. Орал, что в общественных местах он вообще никогда не матерится, но его никто не слушал. Раз в казенном протоколе изложено, что матерился, значит, все так и было.
– В суд его повезут только в понедельник, а «мелких» в камере райотдела не кормят, – Нагаев вопросительно посмотрел на меня, ожидая реакции.
– Ты для чего сейчас мне это говоришь? – я ответно воззрился на Вову, – Или ты опасаешься, что Чирок похудеет? Вова, ты чего? – я на самом деле не понимал напарника, так как в этой ситуации пост Чирка был бы нам на руку.
– Я не опасаюсь, я предлагаю его прямо сейчас в суд отвезти. Дежурный судья будет на месте до восемнадцати, а мы на машине, значит, успеем. Ты ведь на сутки закрыть его хочешь? – уточнил мой прозорливый напарник.