Современная африканская новелла
Шрифт:
Вся площадь была занята танцующими и поющими сородичами. Теперь они направлялись к хижине, и каждый нес дар, чтобы положить его к ногам Оганды. Их голоса все приближались, и Оганда могла расслышать, как они пели:
«Если это спасет людей, если это дарует нам дождь, пусть Оганда идет. Пусть Оганда умрет за людей и за своих предков!» Неужели она сошла с ума и ей это мерещится? Почему она должна умирать? Она увидела, как бабушка приблизилась к двери и остановилась там, потому что не могла идти дальше — толпа преграждала ей путь, и глаза ее предупреждали Оганду, что надвигается беда.
Забыв, что в хижине всего одна дверь, Оганда стала отчаянно искать выход. Она будет бороться за свою жизнь,
Долго, очень долго они трое, нежно любившие друг друга люди, сидели в темноте. Не было больше смысла в словах. Да если б они и попытались что-то сказать, слова застряли бы в горле. До сегодняшнего дня они были подобны трем камням очага, триедины, и каждый разделял общую тяжесть. Взять и убрать Оганду значило бы разрушить остальное, потому что очаг — это всегда три камня.
Весть о том, что прекрасная дочь вождя приносится в жертву, чтобы пращуры дали людям дождь, разнеслась по округе с быстротой ветра. И к закату солнца деревню заполнили родственники и друзья вождя, поспешившие поздравить Оганду. Еще больше их было в пути. Им предстояло танцевать до утра, чтобы она не чувствовала себя одинокой. А утром они устроят для нее прощальный пир. Великая честь быть избранной духами предков умереть ради того, чтобы твой род остался жить! И не было никого, кто думал бы иначе. «Имя Оганды навечно останется в наших сердцах!» — гордо повторяли они.
Еще бы не честь! Великая честь для дочери вождя, для женщины — умереть, чтобы дать жизнь многим. Но что до этого матери, у которой отбирают дочь? На земле так много других женщин, почему выбор пал на нее? Имеет ли после этого человеческая жизнь вообще какой-нибудь смысл?
В безоблачном небе ярко светила луна и мерцали несчетные звезды. Танцоры собрались перед Огандой, а она сидела, крепко прижавшись к матери, и тихо всхлипывала. Она жила среди этих людей и думала, что знала их, но теперь чувствовала, что была для них чужой. Если они действительно любили ее, то почему они даже не пытаются спасти ее? Это потому, что они прожили до старости и не знают, что значит умереть молодой?
Поднялись ее сверстницы, чтобы исполнить танец. Ей захотелось, чтобы и Осинда был сейчас здесь, и она потрогала цепочку. Цепочка утешила Оганду — она возьмет ее туда, в подземное царство…
Утром Оганде приготовили богатое угощение, чтобы она могла выбрать себе то, что любила здесь. «Там люди не едят», — сказали ей. Все было вкусно, но Оганда не притронулась к пище. Пусть едят счастливые. Она удовольствовалась несколькими глотками воды из маленького калабаша.
Время, когда ей предстояло идти Туда, приближалось, и дорога была каждая минута, люди ждали дождя. До озера день пути. Она будет идти всю ночь огромным диким лесом. Но никто не коснется ее, даже лесные духи. Ее уже умастили священным маслом. С той минуты, как она узнала печальную весть, она все надеялась, что появится Осинда. Но его не было.
В полдень вся деревня собралась у ворот попрощаться с ней и посмотреть на нее в последний раз. Мать рыдала, повиснув у нее на шее и не отпуская ее от себя. Великий вождь в траурных узорах, босиком, как все, прошел к воротам и смешался с толпой. Простой человек в отцовском горе. Он снял с запястья браслет и надел его на руку дочери со словами обычая:
— Ты будешь вечно жить среди нас. С тобою души наших предков.
Не зная, что ответить, и все еще не
Она посмотрела на мать и сказала:
— Всякий раз, как ты захочешь видеть меня, смотри на солнечный закат. Я там.
Оганда повернулась на юг, куда ей предстояло идти в сторону озера. Люди луо долго стояли в воротах и смотрели ей вслед. Ее стройная фигура становилась все меньше и меньше, пока не растворилась среди тонких стволов сохнущего без дождя леса.
Оганда шла длинной тропой, которая вкрадывалась в дикие заросли, и ее голос был единственным ей спутником. Предки сказали: умрет Оганда; дочь вождя да будет принесена в жертву. Чудовище вопьется в нее зубами, и прольется ее кровь — дождь людям; да, низвергнется и хлынет потоком ее кровь — дождь людям. Будет ветер, и будет гром, и сметет дождь песчаные берега, — когда дочь вождя примет в озере смерть, ее кровь — дождь людям. Ее сверстницы, и родители, и друзья, и весь род луо сказали: пусть умрет Оганда и дарует дождь. Ее сверстницы молоды, и Оганда умрет молодой, Оганде жить с предками. Да, низвергнется дождь и польется потоком… Ее кровь — дождь людям.
Багровые лучи заходящего солнца обняли Оганду, и она шла горящей свечой в диких зарослях.
Люди из встречных деревень, которые выходили послушать печальную песню Оганды, были тронуты красотой девушки. Но и они говорили то же, что народ луо:
«Если это спасет людей, если это дарует дождь, прогони страх! Твое имя останется навечно с нами».
В полночь Оганда устала и обессилела. Больше она не могла идти. Она села под огромным деревом, отхлебнула из калабаша воды и, прислонившись к стволу, уснула.
Когда она пробудилась утром, солнце было высоко в небе. Через несколько часов пути она дошла до шонги, полосы земли, что отделяла населенную часть равнины от святых мест. Ни один непосвященный не смел переступить ее и выйти живым — только тем, кто общался с духами и Всемогущим, было дозволено вступать в Его владения. И вот Оганда подошла к шонге на своем пути к озеру, которого она должна была достичь на закате солнца.
Толпа людей на краю равнины глядела ей вслед. Ее голос звучал хрипло и с болью, но теперь это было все равно и ей и людям. Ей не придется больше петь. Люди смотрели на Оганду с участием и бормотали слова, которые не достигали ее слуха. Но никто из них не вознес мольбу за ее жизнь, когда она остановилась у шонги, только совсем маленькая девочка вырвалась из толпы, и догнала ее, и, разжав кулачок, подала ей на потной ладошке колечко, которое носят в ушах.
Она протянула колечко Оганде со словами:
— Когда ты придешь в царство мертвых, передай это кольцо моей сестре. Она умерла на прошлой неделе. Она забыла его дома.
Оганда приняла колечко и одарила девочку драгоценной водой из калабаша — всем, что имела. Больше она не нуждалась в воде. Оганда слышала плакальщиц, посылавших любовь своим близким, навеки покинувшим их, громко, чтобы Оганда запомнила их, но слова не трогали ее сердца.
Оганда затаила дыхание, переходя черту, за которой лежала неприкосновенная для смертных земля. Она с мольбой обернулась к толпе, но ей не было ответа, только строгое молчание. Их разум был озабочен другим: как им выжить. Дождь был тем драгоценным лекарством, о котором они страстно молили, и чем скорее Оганда достигнет назначенного, тем лучше. И они хмурились, видя, что она затаила дыхание.