Современная африканская новелла
Шрифт:
Он во что бы то ни стало хотел удрать и то мчался во весь опор к воротам, то замирал на месте, притаившись в тени деревьев, ему не терпелось поскорей присоединиться к товарищам. Наверное, они заждались его. Отвечать за его побеги неизменно приходилось слуге Кумбаже. Он представал перед непреклонным и всегда одинаковым правосудием доны Зулмиры. «Сколько тебе нужно повторять, что присматривать за ребенком входит в твои обязанности? Я не желаю, чтобы ребенок жарился на солнце!»
Но Кумбаже редко удавалось обвести вокруг пальца. Этот сильный парень всегда все видел, видел он, как курчавая голова мальчугана вдруг возникает в глубине сада на фоне
Однако Нито не думал о Кумбаже. Может быть, мама побила слугу из-за него, а может быть, еще за какую-нибудь провинность. Это было в порядке вещей. Он только пожимал плечами.
— Эй, парень!..
Толстое Брюхо вздрогнул, застигнутый на месте преступления. Он торопливо спрятал за спиной то, что держал в руках, и, стоя неподвижно, ждал, пока Нито приблизится к нему; рот его, вымазанный красной глиной, приоткрылся, тусклые безжизненные глаза смотрели настороженно. И Нито вспомнил, что тот должен скоро умереть. Так говорила мама всякий раз, как тот проходил мимо со своим огромным вздувшимся животом. «Бедняга! Лучше уж не мешать ему, — подумал Нито, — может, он голоден…»
— Слушай… — произнес он, стараясь не спугнуть мальчика.
Толстое Брюхо не отвечал, недоверчиво следя за его движениями. Нито присел на корточки, ковыряя муравьиную норку кончиком стрелы. Он всячески стремился внушить доверие, показать, что не собирается дразнить его. Внезапно в голову Нито пришла новая мысль, и он протянул ему большой кусок красной глины.
Толстое Брюхо в изумлении уставился на него, недоумевающе повел плечами и в свою очередь нерешительно предложил затвердевший комок, который прятал за спиной. Нито с опаской взял глину и попробовал, чтобы не обидеть его. Он почувствовал, как рот наполняется слюной. В конце концов, это оказалось даже вкусно! Но, вспомнив о мрачных словах матери, он сплюнул на землю.
Добравшись до бульвара Питта-Гроз и встретившись с друзьями, Нито рассказал им о встрече с Толстым Брюхом и еще приврал с три короба. Дино решил, что им надо захватить из дому еды и отнести ее Толстому Брюху.
— А что, если мы отдадим ему лотерейные билеты? — предложил Руй.
— Но ведь таблицы еще не напечатаны… — напомнил Жижи, ему это дело казалось не терпящим отлагательства.
— Но почему же отец не кормит его? — удивился Неко, осуждая родителей Толстого Брюха.
Спор оживился, каждый высказывал свое мнение. Возможно, у его родителей нет денег?.. Дино уверял, что их слуге никогда не отказывают в пище.
Завидев идущего мимо негра, у которого были не все дома, дети затянули насмешливую песенку на мотив модной конги.
Старый Конго шлялся долго…— Видали, это старый Конго! Бежим за ним… — закричал Руй. — И они гурьбой бросились вслед за негром, начисто забыв о споре, только Дино отстал от других.
Он был хрупкого сложения и ненавидел насилие и насмешки. Когда Конго обернется и бросится бежать от преследователей, они, конечно, станут бросать в него камнями. По счастью, никто никогда в него не попадал.
Погоня в конце концов наскучила им, и ребята остановились у Дома святых, массивного одноэтажного здания, окруженного статуями при входе, здесь был коллеж доны Берты. В историях, сочиненных детьми
— Дедушка будет ругаться, — нашел он предлог.
Приятели переглянулись. Они знали, что Дино никогда не уходит далеко от дома.
— Мы же только до оврагов, наберем трубок — и обратно, — уговаривали они его. Обрезки свинцовых труб, оставшиеся там после того, как взорвалась канализационная система компании «Свет и вода», мальчишки обменивали в лавочке Марио Психопата на фруктовую воду.
— Смотри, потом не проси делиться! — пригрозили они Дино, и тот поспешно повернул к дому.
На дереве мафумейра зачирикала птица, и Марио сообщил им, что уже одиннадцать часов. В подтверждение этому они и сами услышали тихий звон церковного колокола. Под лучами жаркого солнца глинистая вода озера Кинашише казалась медно-желтой и твердой на ощупь, словно была сделана из металла.
Единственным местом, где они могли ловить рыбу, укрывшись от солнца, была тень старой мафумейры. Разлившееся озеро окружило дерево со всех сторон, и теперь здесь был маленький тенистый островок. Но чтобы добраться до мафумейры, надо было пересечь предательскую топь или переплыть озеро. Зека, уже успевший вывозить свои штаны, предпочитал перебраться вплавь.
Тонекас, за всю жизнь поймавший две крошечные рыбешки, воспротивился.
— Неохота мне удить в такую жару!
— Ладно, тогда пошли на каток, — предложил Марио, он уже отказался от мысли о рыбной ловле и целил из рогатки в лягушек, изредка появляющихся на поверхности воды.
Катком называлась бетонная горка, служившая для сбрасывания мусора в квартале Лузиад. Нагулявшись по лесу, мальчики на обратном пути в свой квартал с наслаждением скатывались с нее, оседлав какую-нибудь кучу отбросов. Зеке не хотелось на каток, но он ничего не сказал. С тех пор как он порвал там новые штаны, Зека избегал катка. Спускаясь с холма, упиравшегося в Площадь Лузиад, они повстречали небрежно одетую женщину. Женщина была белая, немолодая и вся потная, она неуклюже несла в руках какой-то сверток.
— Видал, Таламанка объявилась! — шепнул Тонекас Зеке, многозначительно подмигнув.
Таламанка пила запоем, и мальчишки со всего квартала вечно преследовали ее, а она кричала им истошным голосом, вся побагровев и стуча кулаком в плоскую грудь: «Мой муж был капитаном! Я вдова капитана!»
— Давай… — шепнул Марио, когда они поравнялись.
«Холодная вода, речная вода.
Холодная вода, и кто ее только выдумал…»
Зека пел вполголоса, опасливо косясь на женщину краешком глаза. Ей ведь ничего не стоило устроить скандал на всю округу. Таламанке и вправду не пришлось по вкусу их пение, она проворчала, бросив на Зеку презрительный взгляд:
— Ах ты лоботряс, мулатское отродье!..
— Швырни в нее камнем, — обиделся за товарища Марио, он был белый.
— Не обращайте внимания, она чокнутая… — засмеялся Зека, скорчив гримасу.
— Стреляй, — завопил Миранда, сбегая с холма: его преследовала разъяренная голубая ящерица с красной головой. Колибри выстрелил в нее из рогатки. Песок, взметнувшийся от падения камня, попал в ящерицу, и она остановилась.
— Черт! — выругался Миранда, он уже пришел в себя и тоже прицелился. Настигнутое камнем пресмыкающееся отлетело в сторону, упало навзничь, подставив солнцу белое брюхо, и замерло в полной неподвижности.