Современная дРама
Шрифт:
— И ведь одно дело встречаться, а другое замуж за такого человека… — бубнила над ухом мечта поэта.
— Вот вот, — поддакнула я, наблюдая, как именинник косой походкой бредёт к компании незнакомых мужчин.
— Но вы же сами говорили…
— Что я говорила? — хлопнув глазами, переспросила я.
— Ну, чтобы мы попробовали…
— Так попробовали перепихнуться, а не ярмо на шею вешать…
Вася приблизился к ребятам и, танцуя локтями, пролез внутрь круга, который образовали мужчины в процессе разговора. Как на посиделки к двенадцати месяцам заглянул.
— Но это
— Уже нет. И поверь мне, там ни черта хорошего нет. Не понимаю почему все туда так рвутся…
— И что же мне делать? — промокнув платочком глаза, спросила Наташенька.
— Вообще, то, что хотите, — я застегнула пальто. — Любите-выходите замуж и несите крест. Если нет- не тратьте время.
Вася что-то втолковывал незнакомцам, размахивал руками, а потом схватился за ремень брюк, расстегнул оный и начал… Вот идиот!
— А сейчас рекомендую вызвать ментов, — буркнула я, направляясь в сторону компании оцепеневших мужиков.
Отбить Спиридонова удалось с лёгкостью. Да чего уж там. Мужчины оказались не какими-нибудь гопниками, а вполне цивилизованными интеллигентами. Как иначе объяснить, что на мою просьбу не бить дебошира сильно, они уверили меня в том, что он итак наказан отсутствием мозгов и помогли затащить пьянчугу в ресторан. Гости неровной струйкой испарялись. Я, не дождавшись такси, решила съесть кусок торта и поплатилась участием в почти семейной разборке. Наташенька, возбужденная и сильно покрасневшая, кричала на Василия. Он пьяно отмахивался. Она не успокаивалась и требовала прекратить пить. Ему было наплевать и он хлестал коньяк из горла. Развязкой стала фраза блондинки:
— Я ухожу от тебя! — прозвенел в пустом зале голос девушки. Спиридонов поднялся со стула, потерял равновесие, уцепился за спинку и рявкнул так, что я выронила вилку:
— Ну и хрен с тобой!
Глава 4
Пьяный Вася сопел мне в колени. До сих пор не могу понять, как меня так ловко окрутили, что пришлось увозить тело поэта домой. Хотя чего уж тут понимать…
Когда мое такси несмело моргнуло фарами, из ресторана вывалился, в прямом смысле, пропахав последние несколько ступенек задом, именинник. Спиридонов с таким нахрапом лез в нанятую машину, что я оцепенела, пытаясь сообразить, как он намеревается через окно проникнуть в салон. Но тут очухался водитель и стал орать, что такую пьянь он никуда не повезёт. На мои доводы, что я все оплачу только адрес другой, он почти ударился в истерику и мне пришлось следом за литературным гением грузиться на заднее сиденье. Таксист хмыкнул и заявил, что если хоть раз тело решит испражнится- пойдём пешком.
Вася разглядев в салоне Тойоты знакомое лицо, совсем ополоумел и полез целоваться. Я приложила его сумкой и он, пробурчав какая я вредная, уткнулся носом мне в ноги, а потом и вовсе захрапел.
Отдельной главы достойно повествование взгромождения на третий этаж без лифта. Спиридонов оступался, вис на мне и лапал. На втором лестничном пролёте его перекосило основательно и он попытался просунуть свои ручонки мне под пальто. Не справившись с пуговицами, он вдавил меня в перила спиной и, уткнувшись в шею, продышал перегаром:
— Как же от тебя вкусно пахнет, Алис…
— А от тебя не очень… — выдавила я, стараясь дышать через раз, чисто из-за боязни опьянеть от паров алкоголя.
Спихнув с себя невменяемое тридцатилетнее тело, которое всегда казалось мне тщедушным, а сейчас стало невероятно тяжёлым, попросила Васю не будить соседей и подниматься дальше. С ключами тоже произошла заминка. В карманах его пальто их не оказалось и я, содрогаясь, полезла в штаны. Спиридонов, приваленный к стене, похабно заржал, я не выдержала и пихнула его локтем под рёбра.
В коридоре мы должны были растянуться: поэт схватил меня поперёк талии и попытался внести в квартиру на руках. Не то чтобы я была тяжёлой, скорее носильщик подкачал. Выпутавшись из его конечностей, я толкнула Васю внутрь и зажмурилась. Тело рухнуло. Я приоткрыла дверь и закатила глаза при виде умилительной картины начинающего храпеть гения.
— Спиридонов, — наклонилась я, — поднимайся и шуруй на диван.
Ещё пару минут побарахтавшись в узкой прихожей, он выполз в зал и облокотившись спиной о кресло, засмеялся. Мне стало не по себе… Не каждый день дело имеешь с психами.
— Я тебя так сильно люблю Алис, — между всхлипами смеха проворчал он. — Но все бабы одинаковы…
Мужской бред не впечатлял. Хотелось развернуться и уйти, но вместо этого я сходила в ванну и принесла зелёный тазик. Бухнула его возле мужчины. Наведалась в кухню за водой и пошуршала в аптечке. Уголь нашла и, прикинув его вес, наковыряла десять таблеток. Глотать абсорбент не захотели. Я оставила пригоршню на столике.
— Все вы только одного и хотите, — он стягивал пальто, сидя на полу, — деньги, деньги, деньги… Ты ведь ничем от других не отличаешься… Тебе тоже от Миши одни деньги нужны были…
Не понимаю почему я стояла и слушала алкоголика, в котором явно говорили этиловые возлияния, а не мозги. Наверно, в цирк захотелось.
— Ты даже познакомилась с ним, уведя у него деньги, — он рассмеялся и в хриплом мужском смехе свербела обида. — Ты ничем не лучше, а я вот люблю… Ты продажная Алис…
— А ты хреновый поэт, Вась! — и хлопнула входной дверью, заперев ее снаружи.
***
От телефона меня отвлёк звонок в дверь. Занимаясь выбором подарков к празднику, я не сразу сообразила, что звук доносится из коридора. Вставать и открывать не спешила, решила дать время неизвестному камикадзе одуматься, но не срослось. К переливчатым трелям добавились удары.
Ириска рыжым пропеллером носилась под ногами, облаивая позднего гостя. Я посмотрела в глазок. Не узнала.
— Открой, — рявкнуло снаружи. Я опешила и голосом Лолиты, не той, что Милявская, а которая Набокова, шепнула в косяк:
— А взрослых нет… — вспомнила, что мне двадцать шесть и выругалась.
Провернулся замок и в узкую щель потянуло морозным воздухом.
— Чего тебе? — сварливо спросила я Спиридонова, который топтался и отряхивал с кроссовок мокрый снег.
— Не пустишь? — он сложил руки на тощей груди, стараясь выглядеть угрожающе. Я с сомнением приподняла бровь.