Современная швейцарская новелла
Шрифт:
— Вы ничего не знаете о железной дороге!
Сам он ни разу не воспользовался поездом.
— А это и не нужно, — говорил он. Ведь он же заранее знал, когда прибудет поезд. — Поездом ездят только люди с плохой памятью, — говорил он. — Ибо, если у человека хорошая память, он, как и я, запомнил бы время отправления и прибытия поездов, и ему не нужно было бы ездить на вокзал проверять расписание.
Я попытался объяснить ему, что он не прав. Я говорил ему, что ведь есть же люди, которые радуются путешествию, что они любят ездить в поезде и
Тогда он начинал сердиться, так как считал, что я хочу над ним посмеяться, и отвечал мне:
— Это тоже есть в расписании, они проезжают Лутербах и Дайтиген, Ванген, Нидербипп, Энзинген, Обербухзитен, Эгерклинген и Хегендорф!
— Может быть, люди садятся в поезд, чтобы поехать куда-нибудь в другое место? — возражал я.
— И этого не может быть, — отстаивал он свою теорию. — Ведь почти все, кто уехал… когда-нибудь возвращаются обратно. И даже есть люди, которые каждое утро садятся в поезд и каждый вечер приезжают обратно — такая у них плохая память.
И он стал ругать людей на вокзале. Он кричал им вслед:
— Вот идиоты, совсем беспамятные! Вы будете проезжать Хегендорф!
Он считал, что таким образом он портит людям удовольствие от предстоящей поездки.
Он кричал:
— Вы, кретин, вы же уже вчера ездили!
А когда в ответ на его выкрики люди стали смеяться, он принялся стаскивать их с подножек вагонов и заклинал не ездить на поезде.
— Я же все могу вам объяснить, и ехать вам не надо будет, — кричал он. — Вы проедете Хегендорф в четырнадцать двадцать семь. Я вам говорю это точно, сами увидите. Вы напрасно потратите деньги, в расписании же указано все!
Он начал даже распускать руки.
— Кто не хочет слушать, должен почувствовать мою правоту, — орал он.
В ответ на это начальник станции вынужден был заметить ему, что если он не перестанет хулиганить, то он, начальник, вынужден будет запретить ему появляться на вокзале. И вот тут-то наш герой испугался. Ведь без вокзала он жить не мог. И он больше не произнес ни слова, целый день просидел на скамейке, смотрел, как приходят и отходят поезда. И только иногда бормотал какие-то цифры, смотрел вслед людям, он не понимал их.
На этом наша история, собственно, могла бы и закончиться.
Но спустя много лет на станции открыли справочное бюро.
В окошке сидел железнодорожник в форменной одежде и мог ответить на все вопросы о поездах. Человек с хорошей памятью этому не поверил. Он каждый день подходил к новому справочному бюро и задавал какой-нибудь очень сложный вопрос, чтобы проверить правильность ответа.
Он спрашивал:
— Какой поезд приходит в Любек летом по воскресным дням в шестнадцать двадцать четыре?
Служащий в окне открывал книгу и называл ему номер поезда.
Затем следовал второй вопрос:
— Когда я буду в Москве, если выеду отсюда поездом, который отправляется в шесть часов пятьдесят девять минут?
И на этот вопрос следовал правильный ответ.
Тогда человек
Однако на следующий день он спросил служащего справочного бюро:
— Сколько ступенек на привокзальной лестнице?
И служащий был вынужден ответить, что не знает.
После чего наш герой помчался по вокзалу, прыгая от радости и крича во все горло:
— Он этого не знает! Он этого не знает!
И он направился к лестнице, сосчитал все ступеньки и отложил их число в памяти, которая теперь была свободна от расписания движения поездов.
Больше его на вокзале не видели. Теперь он ходил по городу, обходил каждый дом, считал ступеньки на лестницах и запоминал их количество. И теперь его память хранила такие сведения, которые не значились ни в одном справочнике мира. Когда были обсчитаны все лестницы в городе, он пошел на вокзал, подошел к кассе, купил билет и впервые в жизни сел в поезд, чтобы поехать в другой город и пересчитать там все ступени, а затем отправиться дальше, чтобы сосчитать ступени на лестницах во всех городах. Тогда он будет знать то, чего не знает никто, и ни один служащий ни за что не отыщет этого в справочнике.
Про дядюшку Йодока я не знаю ничего, кроме того, что он приходился дядей моему дедушке. Я не знаю, как он выглядел, не знаю, где он жил и чем занимался.
Я знаю только его имя: Йодок.
Я не знаю больше ни одного человека с таким именем.
Свои рассказы дедушка обычно начинал словами: «Когда еще был жив дядя Йодок…» Или: «Когда я приходил к дяде Йодоку…» Или: «Когда дядя Йодок мне подарил губную гармошку…»
Однако о самом дядюшке Йодоке он никогда не рассказывал. Он говорил всегда лишь о «времени, когда еще жив был Йодок, о поездке к Йодоку и о губной гармошке, подаренной Йодоком».
А когда его спрашивали, кто же такой был этот дядюшка Йодок, он отвечал: «Умная голова».
Во всяком случае, бабушка такого дядю не знала, а отец, когда слышал это имя, смеялся. И дедушка злился, когда отец смеялся. Тогда на помощь приходила бабушка и говорила: «Да-да, Йодок». И дедушка переставал злиться и улыбался.
Долгое время я считал, что дядюшка Йодок был лесником, так как однажды, когда я сказал дедушке, что хочу стать лесником, он ответил: «Дядя Йодок был бы рад этому».
Когда же я захотел стать машинистом, он сказал то же самое. Он говорил это даже тогда, когда я никем не хотел быть.
Дедушка всегда говорил: «Дядя Йодок был бы рад этому».
Но дедушка был обманщиком. Правда, я его любил, но за свою долгую жизнь он стал обманщиком.
Он часто подходил к телефону, снимал трубку, набирал номер и говорил: «Здравствуй, дядя Йодок. Как дела, дядя Йодок? Нет, дядя Йодок, нет, нет. Правильно, дядя Йодок».
И мы все знали, что при этом он нажимал на рычаг и говорил в пространство. Он просто делал вид, что разговаривает.