Шрифт:
Современная болгарская повесть
Каждый общественно значимый этап в жизни того или иного народа видоизменяет и обогащает идейно-тематический круг произведений литературы, предлагает подчас совсем новый или существенно обновленный подход к решению кардинальных проблем времени, дает толчок развитию особых, во многом неповторимых художественных форм.
Новое время — после победы болгарского народа 9 сентября 1944 года — естественно, принесло с собой новые конфликты и проблемы. Первый прорыв болгарской литературы непосредственно в современную проблематику был сделан уже в первое десятилетие после освобождения Болгарии от монархо-фашизма. Писателям, воодушевленным перспективами гигантских социальных преобразований, удалось передать ритм бурной эпохи созидания, энтузиазм строителей нового мира. Но в этом первом отклике литературы на коренные изменения в общественно-социальном бытии народа многое еще осталось
К 60-м годам внутренние изменения, накапливающиеся исподволь, были осмыслены с ясным учетом позитивного опыта и художественных потерь первого послевоенного десятилетия. В первую очередь были отброшены все ложные теории, тормозившие развитие и обогащение литературы социалистического реализма, преодолевался упрощенный взгляд на содержание метода этой литературы. Отличительным ее признаком явилось обращение к человеку как творцу истории — подчеркнутое внимание к духовному миру личности и его изменениям в соответствии с движением времени, к месту и назначению каждого человека в жизни общества, к нравственному аспекту исследуемых конфликтов. Все это послужило стимулом и жанрово-стилевых поисков болгарских художников слова. Так, особенно интенсивно начала развиваться «малая» проза (рассказ, новелла, повесть, небольшой по объему роман), потеснившая масштабный эпический роман; прозаики стали шире применять прием «лиризации» (исповедальность тона, монологичность и пр.); расширились рамки использования в художественных произведениях документа; видимо повысился интерес к эссе; проявилась тенденция к известному взаимопроникновению жанров, стиранию четких границ между ними. Процесс обновления не обошел стороной и другие роды литературы.
Многие наиболее существенные признаки болгарской литературы 60-х годов продолжают определять облик литературы 70-х годов. В основе своеобразия литературы последнего десятилетия — художественное освоение новых жизненных конфликтов, порождаемых действительностью, новых тематических пластов, а также поиски в далекой и близкой истории нравственной национальной доминанты, глубокое исследование становления национального характера и его своеобразия в новую историческую эпоху.
Традиционная и важнейшая для литературы народной Болгарии тема антифашистской борьбы претерпевает с течением лет существенные изменения. Современная проза — ведущий в 60–70-е годы род литературы — старается выявить и отразить все многообразие эпохи антифашистской борьбы, ее сложность и противоречивость, вскрыть истоки как героизма и самоотверженности, так и отступничества, малодушия и предательства, показать моменты наивысшего напряжения этой борьбы, но в то же время и ее будни, насыщенные повседневным риском и требующие исключительной выдержки и непоколебимой веры. Воссоздавая эпизоды антифашистского Сопротивления, писатели стремятся проникнуть в сложный механизм событий, в психологию подвига, который зачастую совершают простые и негероические на первый взгляд люди (сборник рассказов «Пороховой букварь» Й. Радичкова). Таким произведениям, в которых события пропущены как бы сквозь призму индивидуального сознания и опыта, присуща обычно монологическая форма изложения, усиливающая впечатление авторской сопричастности этим событиям и достоверности рассказа. Авторы, нередко сами участники Сопротивления, широко используют свои собственные наблюдения («Пережитые рассказы» Д. Жотева).
Подлинность событий и переживаний ясно проглядывается и в новелле Камена Калчева, также участника Сопротивления, «И вновь приходит май, и вновь цветут цветы…», повествующей о «рядовых» Сопротивления, которые своей повседневной, незаметной, а в сущности, опасной и необходимой деятельностью обеспечивали важные участки подпольной борьбы. К. Калчев, писатель, удивительно чуткий к требованиям времени, посвятивший не одно произведение переломным моментам в революционной истории народа и исключительным историческим личностям, здесь раскрывает роль и значение рядовых участников движения. Общенародный подвиг складывается не только из ярких проявлений человеческой воли и мужества, но и из массы разнообразных и порой будто бы совсем незначительных поступков сотен и тысяч людей. Пусть невелик вклад каждого из них, вместе они — великая сила. Автор, он же герой-повествователь, дает почувствовать тревожную атмосферу кануна гибели старого мира, пытающегося ценой жесточайшего террора удержаться у власти. Гуманистический пафос новеллы, подчеркнутый лирико-юмористической интонацией повествования, отсутствием патетики, помогает читателю верно уловить дыхание времени, сложное переплетение в нем исключительного и будничного, трагического и комического, стремление простых людей способствовать по мере своих сил грядущим великим переменам.
Приблизительно к тому же периоду эпохи Сопротивления обращается и Радослав Михайлов в своей новелле «Расшатавшийся мир». Однако в центре исследования здесь оказывается человек, далекий от борьбы и вообще от какого-либо участия в общественной жизни. Это бедный и темный крестьянин Ефрем, который волею судьбы втягивается в события и, совершив свой трагический выбор, становится предателем. Традиционная для болгарской литературы социальная проблема частнособственнической психологии крестьянина раскрывается в новелле своеобразно, применительно к новой ситуации — прямому революционному столкновению двух противоборствующих миров. В этом столкновении Ефрем гибнет. Ограниченная, косная
В болгарской литературе 60–70-х годов резко усиливается интерес писателей к проблемам современности. Прозаики вторгаются во все сферы современной жизни, пытаются художественно обобщить важнейшие процессы времени. В художественном «штурме» действительности приняли участие писатели разных поколений. Такие прозаики, как Павел Вежинов, Камен Калчев, Андрей Гуляшки, Богомил Райнов и др., уже прошедшие большой путь в литературе, пережили в 60-е годы как бы второе рождение. Каждый из них по-своему реагировал на изменения в общественной атмосфере страны. У каждого из них появились произведения, в которых общественные события осмыслялись с личностной точки зрения.
Стремительный темп жизни в эпоху строительства развитого социализма не может не оказывать заметного воздействия на формирование личности, ее нравственного мира. Современная болгарская литература чутко реагирует на этот процесс. Усилия писателей направлены как на поиски образа истинного «героя нашего времени», так и на обнаружение главных, принципиальных конфликтов эпохи. Один из важнейших конфликтов литература видит в отставании духовного, нравственного роста современника от развития материальной базы общества. Такая диспропорция рождает массу остродраматических и порой трагических ситуаций. И если в первое десятилетие народной власти в Болгарии писатели нередко (и с основанием) искали причины нравственных несовершенств человека нового общества в не изжитом еще влиянии буржуазного прошлого или в допущенных на известном этапе строительства нового государства ошибках, то в 60-е и особенно в 70-е годы взгляд писателя обращен целиком к современности, к новым процессам и противоречиям в жизни, к продолжающейся, но в иных формах, борьбе между «вчера» и рождающимся «завтра».
Болгарские прозаики не боятся трудных и запутанных коллизий современной жизни, не уходят от обсуждения теневых сторон в развитии общества, от освещения нравственных изъянов у отдельных его представителей. Напротив, можно назвать ряд талантливых и признанных произведений, в которых такие коллизии представлены особенно откровенно, доведены до трагического разрешения (повести Б. Райнова «Дороги в никуда», Й. Радичкова «Последнее лето», П. Вежинова «Барьер», «Озерный мальчик», «Белый ящер»; С. Стратиева «Недолгое солнце» и «Дикие пчелы», Г. Мишева «Дачная зона» и др.). «Самый положительный опыт новой литературы социалистического реализма, — заявил Л. Левчев в отчетном докладе на IV съезде Союза болгарских писателей — убеждает нас в том, что трагизм не является „табу“ для нашего сегодняшнего положительного героя».
Серьезнейшие нравственные проблемы целого слоя населения связаны с коренным преобразованием сельского хозяйства в Болгарии и переселением в города и на стройки республики огромных крестьянских масс. Резкое изменение всего образа жизни бывшего крестьянина, ставшего рабочим или служащим, не могло не отразиться на его психологии. Адаптация его к новым условиям, как правило, не проходит гладко, рождает множество самых разнообразных конфликтов. Перебравшись в город, крестьяне далеко не сразу становятся настоящими горожанами. Они долго не хотят или не могут отказаться от многих привычек и представлений, которые в новых условиях проявляются порой в искаженных и даже уродливых формах.
Многие из персонажей повести Георгия Мишева «Дачная зона» — недавние крестьяне, переехавшие в город и успевшие обзавестись дачами. Именно здесь они находят простор для применения своих хозяйственных способностей. Однако их бурная деятельность направлена исключительно на материальное обогащение любыми и нередко противозаконными способами. Цель — достижение определенного мещанского стереотипа жизни, который включает в себя наличие квартиры в городе, дачи, машины, престижа среди знакомых и соседей. Своеобразный микромир обывателей дачной зоны описан автором иногда с некоторой долей сочувствия, юмористически, но в целом — со злой насмешкой и откровенным неприятием нравственного мира современного мещанина. Мелкая, бездуховная и в общем бессмысленная жизненная суета собственников дач вызывает в целом чувство снисходительного презрения. Однако обыватели не всегда бывают мирными и безобидными — их истинное и страшное лицо открывается каждый раз, когда на пути к материальному обогащению они встречают хоть какое-нибудь препятствие. К счастью, этот микромир дачной зоны неоднороден. Единственный сын главных героев повести Фео отталкивается от установившихся порядков. Он и его молодая жена, которую отец и мать, имевшие свои виды на женитьбу сына, разумеется, отказываются принять, покидают дачу родителей.