Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха
Шрифт:
В воровских кругах Грузии и России смерть «апельсина» прошла практически незамеченной, чего никак не могло быть, если бы погиб серьезный авторитет.
Отари похоронили на самом престижном тбилисском кладбище Вакэ, поставив дорогой памятник из белого мрамора. Ни Важа, ни тем более Армен к могиле «крестника» не ходят, на кладбище наведываются только самые близкие родственники.
А бывший телохранитель и родственник Шенгелая Мамука вернулся в Россию и, не имея средств к существованию, занялся примитивным вымогательством. В апреле 1998 года его и еще двух подельников, бывших бойцов Отари, «закрыли» в небольшом провинциальном городе недалеко от Москвы. Ожидая решения суда в следственном изоляторе, Мамука встретился с автором этой книги, поведав историю
Опущенный
От сумы и тюрьмы не зарекайся. Так гласит народная мудрость. Милиционеры тоже бывают разные, есть честные – «правильные», так их называют в криминальном мире. А есть те, что тоже переступают закон, а среди них и такие, которым при этом не повезло и они оказались на нарах.
Правда, у них нары особенные – «ментовские хаты» и «красные зоны». И сидят они по-разному…
Юрий Иванович Коробов никогда не причислял себя к неудачникам, скорее наоборот. И оснований радоваться жизни было у него более чем достаточно. Собственный бизнес – небольшая сеть подмосковных спиртозаводиков – приносил стабильный доход. Жена, хотя уже не слишком молодая, по-прежнему оставалась скромной, покорной и ласковой. Новенький джип «Шевроле-Блейзер», стоящий во дворе дома в районе Кутузовского, где он жил, радовал сердце, вызывая завистливые взгляды соседей. А богатый жизненный опыт позволял надеяться, что жизнь и впредь будет такой же стабильной, спокойной и размеренной.
В свои неполные сорок три года Юрий Иванович сменил несколько занятий, но десять лет, проведенные в системе МВД, до недавнего времени составляли предмет особой гордости бизнесмена, и как память о службе – многочисленные грамоты Министерства внутренних дел, развешанные на ковре в спальне.
И неудивительно: ведь именно со службы в милиции и началось восхождение Юрия Ивановича к жизненным вершинам.
Впрочем, все по порядку…
В семьдесят седьмом году, отслужив срочную во внутренних войсках МВД СССР (охрана пермских «лесоповальных» лагерей), старший сержант Коробов, отличник боевой и политической подготовки, был направлен в Рязанскую высшую школу милиции и, закончив ее с отличием, получил распределение в родной подмосковный городок Солнечногорск, оперуполномоченным уголовного розыска.
(По просьбе правоохранительных органов автор изменил некоторые географические названия, а также имя и отчество фигуранта.)
Молодой лейтенант угро сразу же зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. Старательный, понятливый, исполнительный, но скромный и не гордый: если в отделении не было служебной машины, он запросто отправлялся на выезд даже на общественном транспорте. Отчетность Коробова всегда ставилась в пример другим сотрудникам, а по показателям профилактики и раскрываемости он уже спустя год вышел на первое место по горотделу. Но больше любых премиальных оперативник любил похвалы руководства: на простом, бесхитростном лице Юрия Ивановича была написана готовность исполнить любой, самый жестокий и безрассудный приказ даже не за вознаграждение, просто за поощрительную улыбку начальника.
Впрочем, ни начальник городского управления милиции, ни парторг, ни другие милицейские командиры не рассмотрели в тихом, скромном и исполнительном лейтенанте уголовного розыска его истинную сущность прожженного честолюбца и карьериста.
Коробов не зря поставил на МВД: в семидесятые годы это ведомство было одним из немногих, суливших хорошие перспективы для карьеры. Именно потому еще в ПТУ Юра добровольно ходил в так называемую ДНД, добровольную народную дружину; именно потому в военкомате напросился во внутренние войска МВД; именно потому перед дембелем попросил начальство дать направление в Рязанскую «вышку» – мол, чувствую призвание.
Надевая китель с милицейскими погонами, человек так или иначе вступает в сделку с совестью. Всем известны и пресловутые следовательские планы «по раскрываемости преступлений», спущенные свыше, и «оперативно-следственные методы», при помощи которых из любого подозреваемого можно выбить практически любые признания. Впрочем, Юрию Ивановичу на все это было наплевать: он давно уже избавился от совести и морали, приучив себя видеть в окружающих лишь шахматные фигуры своей игры.
Лейтенант Коробов двигался к цели целеустремленно и жестко, и никто не мог остановить его тяжелого кабаньего натиска.
Руководство Юрий Иванович не просто не любил – он его ненавидел. Начальником угрозыска был типичный болван, солдафон, тупым усердием выслуживший свою должность. Но демонстрация преданности и любви к руководству была необходимым условием продвижения наверх. Лейтенант Коробов понимал: беспрекословное подчинение – быстрый путь к успеху. Будучи честным идиотом, начальник угрозыска мог рекомендовать усердного подчиненного для продвижения по службе.
С приказа начальника все и началось.
В ночь с двадцать первого на двадцать второе сентября 1981 года на окраине городка был ограблен небольшой промтоварный магазинчик. Грамотно отключенная сигнализация не сработала, и воры утащили наличность. С кастрюлями, садовыми лейками да безразмерными ботинками фабрики «Скороход» связываться не стали. Согласно протоколу осмотра места происшествия из магазинчика были украдены деньги в сумме пятисот восьмидесяти четырех рублей двадцати одной копейки.
Служебная собака след не взяла, попытки снять отпечатки пальцев не привели ни к чему – видимо, работали профессионалы. Правда, у входной двери неожиданно обнаружили улики: сорванный с пробоя замок и короткий изогнутый ломик типа фомки.
Расследование было поручено молодому и перспективному оперуполномоченному Коробову и работавшему с ним в паре старшему следователю Олегу Гусарову. В доверительной беседе с подчиненными начальник угрозыска сообщил, что преступление хорошо бы раскрыть в максимально сжатые сроки – для отчетности.
Был составлен список подозреваемых. В том, что преступление совершено своими, солнечногорскими, оперуполномоченный не сомневался. После недолгих раздумий выбор пал на восемнадцатилетнего Сергея Панченко.
Во-первых, Панченко уже конфликтовал с законом, имея два привода в милицию за мелкие правонарушения. Во-вторых, рос он один, без родителей (мать умерла при родах, отец, став виновником автоаварии, сгинул где-то в зауральском лагере), а тихая бабушка-пенсионерка вряд ли могла заступиться за единственного внука. В-третьих, относительно юный возраст подозреваемого давал основания полагать, что сломается он в течение нескольких часов. А в-четвертых – что самое главное! – по агентурной информации, переданной внештатными сотрудниками (то есть стукачами), в ту роковую ночь с двадцать первого на двадцать второе сентября гражданин Панченко дома не ночевал.
Двадцать третьего сентября подозреваемый – высокий юноша с застенчивым взглядом и большой светло-коричневой родинкой на шее – уже сидел в кабинете оперативника.
Юрий Иванович повел беседу профессионально и грамотно. Приязненно улыбнулся, бросил пару фраз о перспективах футбольного чемпионата, репертуаре городских кинотеатров и «бабьем лете», необычно теплом в этом году. Завистливо повздыхал: мол, ему бы, оперативнику, возможности юноши: свободное время, сам себе хозяин… Предложил закурить. Затем поинтересовался жизненными планами собеседника и, узнав, что молодой человек намерен продолжать учебу в Москве, в медицинском институте, похвалил его за выбор самой гуманной в мире профессии. А потом, как бы между прочим, извлек из сейфа ломик и сбитый замок, спросив, известно ли гражданину Панченко, что это за вещи. Тот взглянул на них с недоумением и ответил, что не знает. Затем последовал вопрос: где молодой человек провел прошлую ночь? Ответ подозреваемого заставил оперативника довольно улыбнуться: с горячностью, свойственной восемнадцати годам, Панченко сказал, что это его личное дело, и никого, даже милицию, касаться не должно.