Современный детектив. Большая антология. Книга 1
Шрифт:
Дом. Во всех смыслах этого слова.
Такой близкий и при этом далекий, ведь в нем не осталось ничего притягательного. Ее мать репатриировалась в Соединенные Штаты, а отец женился на камерунке и переехал на северо-запад, в Гаруа. С тех пор как покинула Африку, она ни разу не видела никого из них. Возможно, после расследования она съездит в пустыню на север и разыщет человека, бывшего ей отцом до тринадцати лет.
Персонал отеля был вежливым и доброжелательным, и никого особенно не смутило требование Брэдфорда до заселения осмотреть номера. Хуже было то, что он настоял, чтобы Монро сопровождала
Соседние номера на третьем этаже не вызвали у Брэдфорда никаких нареканий, и, как только он ушел, Монро бросила сумку и рюкзак на пол у кровати, выключила кондиционер и открыла окна. Комнату немедленно заполнил горячий влажный воздух. Акклиматизация займет не меньше недели, а кондиционер только затянет этот процесс. Она знала, что, пока организм не приспособится, этот климат будет вытягивать из нее все силы, притупляя реакцию и вызывая усталость, поэтому было важно войти в форму как можно быстрее. Достав из рюкзака двусторонний скотч, она прикрепила занавески к оконному проему. Это был не очень эффективный заменитель противомоскитной сетки, но все-таки лучше, чем ничего.
Она легла на кровать, подложила под голову руки и устремила взгляд в потолок. Как бы она себе ни представляла возвращение на родину, но охватившее ее чувство умиротворения тем не менее стало для нее неожиданностью. До Рождества оставалось пять недель, и впервые за последнее десятилетие она находилась так близко к дому накануне рождественских каникул.
Монро проснулась с первыми лучами солнца и больше часа слушала звуки оживленного движения машин и людей, проникавшие сквозь открытое окно и манившие на улицу. Она дала Брэдфорду слово, что по крайней мере сегодня утром не выйдет из своего номера, не дождавшись его. Поэтому она оделась, опять улеглась на кровать и погрузилась в размышления, вскоре, однако, прерванные стуком Майлза в дверь.
Они позавтракали в небольшом ресторанчике при отеле. За столом непринужденно и дружески болтали, перейдя на ты. Закончив трапезу и не дождавшись официанта с новой порцией кофе, Монро поднялась.
— Пойду потороплю его, — объявила она.
Официант уже вышел из кухни и направлялся к ним, но она его перехватила. Вложив ему в ладонь капсулу с белым порошком и банкноту в двадцать евро, Монро объяснила:
— Мой друг очень не любит принимать лекарства. Если ты высыплешь это в его чашку, то деньги твои. Если ошибешься, то сильно пожалеешь.
Через несколько минут после того, как Майлз допил свой кофе, у него начали проявляться признаки сонливости. Монро наклонилась и потрогала ладонью его лоб.
— С тобой все в порядке? — спросила она. — Ты что-то неважно выглядишь.
— Мне как-то не по себе, — согласился он, немного растягивая слова. — Чувствую себя совсем разбитым.
— Наверное, из-за климата и разницы во времени, — сказала она. — Так бывает. Нужно дать организму время привыкнуть. Тебе лучше вернуться в номер.
Когда лифт остановился на их
Да, прием нечестный, и ей самой это не нравилось. Однако ей предстояло кое-что сделать, и она не собиралась никого в это посвящать.
— Поспи, — прошептала она и, положив рядом ключ, вышла, заперев дверь отмычкой.
Она взглянула на часы — если все сложится удачно, она успеет вернуться до наступления темноты.
На узких улицах Дуалы кипела шумная и суетливая жизнь. Велосипедисты, обвешанные тюками с товарами высотой до пяти футов, сражались за жизненное пространство с «пежо», переделанными в маршрутные такси и перевозившими вдвое больше пассажиров, чем предполагали всякие нормативы. Движение было беспорядочным, машины натыкались друг на друга, пробиваясь вперед, а их гудки звучали так же часто, как и визг тормозов. На тротуарах теснились пешеходы. Колониальные и современные здания стояли бок о бок, а единственной преградой, защищавшей их от какофонии улицы, были пальмы, растущие вдоль обнесенных оградой строений.
Первую остановку она сделала в камерунском отделении банка «Сосьете женераль», где у нее был счет, открытый перед бегством из страны много лет назад. Монро опасалась, что его давно закрыли, поскольку никто им не пользовался, а деньги исчезли или воспользоваться ими было нельзя. Однако счет по-прежнему существовал, а за прошедшее время даже набежали неплохие проценты. Она представила банковскую выписку и в окошке валютных операций обменяла пятьсот евро на франки Центрально-Африканской Республики. Эти деньги предназначались для текущих расходов: большинство отелей и авиакомпаний принимали евро даже охотнее местной валюты.
Перехватывая такси, Монро пропустила несколько машин, пока ей не попалась более-менее приличная, чей движок вызвал меньше опасений, а сиденья еще не были продавлены в процессе многолетнего извоза. Она договорилась с водителем о поездке в Криби и обратно. Это был небольшой и мирный городок в сотне миль на юг от Дуалы.
Криби, знаменитый своими сохранявшими первозданную чистоту пляжами, был тихим и относительно малолюдным большую часть года, но в отпускной период полностью преображался из-за нашествия толп отдыхающих. Именно в Криби ее прошлое встретится с настоящим. Ей были нужны некоторые документы, и человек, способный их достать, находился в этом городе. Прошлой ночью она провела несколько часов на телефоне, чтобы в этом убедиться.
За пределами Дуалы движение стихло и в конце концов свелось только к редким мини-автобусам. Дорога шла сначала в глубь материка, а потом вдоль океанского побережья. По обе ее стороны располагались плантации низкорослых пальм, выращиваемых для получения масла. Монотонность ландшафта нарушалась редкими строениями или стадами коз, плетущихся под присмотром мальчишек вдоль обочин. Наличие двухполосного движения позволяло легко разъезжаться встречным машинам. С океана дул ровный бриз. Монро большую часть пути провела за просмотром своих записей или разглядыванием в окно пейзажей, будивших воспоминания.