Современный финский детектив
Шрифт:
Мне снова пришлось приходить на помощь и высвобождать Палму из цепких объятий. Лююли что-то невнятно пробормотала, повернулась на бок и натянула одеяло на голову.
Палму вытер ладонью рот и шумно выдохнул. Мы вернулись в гостиную, и Палму одним глотком выпил свой коньяк. Я возражать не стал, он в этом явно нуждался.
— Напрасно ты считаешь, что все, что она говорила, — пьяный бред, — заметил он. — Ну конечно, кое-что она по пьянке присочинила, потом у нее свой зуб на них… Но в общих чертах она говорила правду. Так что я думаю, стоит вызвать Кокки и пусть осмотрит квартиру, раз есть такая возможность.
Я с сомнением поглядел вокруг. Огромная квартира! Мне стало страшно.
— Нас обвинят. Обоих. У нас ведь даже повода нет!
— А ботинки? Или вдруг, представь, найдутся ключи Нордберга, а? — искушал меня Палму. — Такое вполне может случиться. Подумай, какая тебе выпала удача! Да эта Лююли — просто подарок судьбы!
Предложение было и в самом деле соблазнительное. А-а, была не была, решил я. И пока Палму беседовал по телефону, я тоже налил себе коньяку и опрокинул рюмочку. Для храбрости.
Кокки явился минуты через три. Честное слово! Я же говорил, что машины у нас всегда наготове. При виде бутылок и стаканов он неодобрительно покачал головой.
— Я среди дня себе не позволяю, — осудил он. — Я думал, действительно срочная работа… И ты, шеф, туда же!
Сгорая со стыда, я подтвердил, что да, работа срочная… И самолично убрал бутылки в бар. И запер его.
Они начали со спальни майора. Я с ними не пошел. Имел горький опыт: я всегда «мешался», «путался под ногами» и так далее. Я подошел к окну и посмотрел вниз. Подумал о жизни этих людей — кошмарной, по описанию Лююли. И такое происходит в лучших семьях, то есть таковы наши лучшие семьи!
Я повернулся и пошел в ванную. Открыл там шкафчик с лекарствами. Я хорошо разбираюсь в снотворных. Изучал их. Одно время — даже на себе. После развода, когда нужно было усыпить собаку. Собака, конечно, была ни в чем не виновата… Но в этом шкафчике снотворных таблеток не было.
Зато они лежали в ночном столике Анникки Мелконен. Не особенно сильные, правда, но все же снотворные. Видимо, Анникка продолжала жить в той же комнате, где и раньше, до смерти сестры. Н-да, странная семейка. В спальне Майре все тоже оставалось по-прежнему. Прелестная комната! Одежда так же висела в зеркальном встроенном шкафу, занимавшем всю стену. Стояли ряды туфель. Все на шпильках. Судя по этим туалетам, Майре не была любительницей здорового образа жизни, на свежем воздухе.
Я с опаской открывал разные двери, заглядывал внутрь, словно там, в этих пустых комнатах, бродили чьи-то тени. И если бы не бодрый храп, доносившийся из комнаты для прислуги, у меня мурашки бы забегали по коже.
Комната майора выглядела как настоящий кабинет. На полках книги по генеалогии, военной истории, земледелию. Я уселся за дорогой письменный стол и начал выдвигать ящики. Бумаг было поразительно мало. Майор, очевидно, был человеком порядка. Ни чековых книжек, ни ценных бумаг. Наверняка все в банковском сейфе. Или у адвоката на хранении. Нет, я не нашел ничего, что дало бы толчок моему воображению. Или просто я не выспался? От выпитого коньяка меня начало клонить в сон. Веки стали тяжелыми, их трудно было поднять. А кресло было неописуемо удобное. Я устало опустил голову…
Пробудился я от звяканья стаканов. В гостиной возле бара стоял Палму. На цыпочках. Дверца была открыта.
— Я просто попробовал, можно ли тихонько пробраться сюда, чтоб никто не слышал, — торопливо стал оправдываться он. — Ну что, хорошо вздремнул? Сейчас уже полпервого… Вот так Майре и проскальзывала сюда, во всякое время дня и ночи.
Кокки сидел за письменным столом и изучал содержимое ящиков.
— Да нет там ничего, — раздраженно сказал я; голова у меня была чугунная. — Я уже смотрел. А вы что-нибудь нашли?
— Размер ботинок подходит, — сказал Кокки. — Но это ничего не дает. А так майор вообще-то спартанец. Спортсмен, рыбак, охотник.
— И сам водит трактор, — буркнул я. — У меня, между прочим, тоже есть глаза.
На стенах кабинета висели фотографии. Майор с бьющимся лососем в руках. На медвежьей охоте. На тракторе, надменно улыбающийся. Да, видный мужчина. Этого у него не отнимешь. Мужественный. Кобель. Еще — фотография улыбающейся госпожи Ваденблик в вечернем туалете, как-то не очень ему под пару.
— Н-да, ничего, решительно ничего, — признал Палму. — Подозрительно! Уж больно быстро они с Анниккой все подчистили. Ни один нормальный человек не будет так стараться ничего не оставить, никаких личных вещей!
— Ну они же в основном в имении живут, — объяснил я. — В этом Линнанмяки. А тут квартира так оставлена, для представительства. На попечении Лююли. Приезжают переодеться, иногда принять гостей. Если вообще здесь бывают гости, после смерти Майре.
В комнате для прислуги раздался грохот: это Лююли неосторожно перевернулась и шлепнулась на пол. Работы хватило для всех троих. Лююли мы нисколько не побеспокоили, она спала без задних ног. Палму заботливо подложил ей под голову подушку, но она и ухом не повела. Что ей были такие пустяки, когда она выдержала жизнь в Америке!
— Не пора ли нам уходить подобру-поздорову, — смущенно предложил Кокки.
— Ага, ведь начальник обещал устроить увеселительную прогулку, — сказал Палму, как бы между прочим разливая коньяк по крошечным рюмкам. — Этот я еще не пробовал! Нельзя же, чтоб только твои отпечатки остались на бутылке! — обратился он ко мне, и я хотел было открыть рот, но Палму опередил меня: — И ты тоже выпей, чтоб в машине не сомлеть. Или ты хотел предложить нам сначала позавтракать? Нет, никак не получится. Нам еще пару часов ехать, а я твердо намерен вернуться из этой глухомани до темноты. Пока под любым кустом может сидеть убийца, я темноты опасаюсь.
Палму был завзятым горожанином. Он даже летом, в отпуск, не уезжал из города и не ездил ни в какие лечебницы, чтобы подлечить колено. Хотя и голову ему тоже не мешало бы…
— А куда мы поедем? — подозрительно спросил я.
— В Линнанмяки, разумеется, — удивился Палму. — Ты же сам говорил, что не прочь повидать майора. Вместе с Анниккой, конечно. Поздравить, так сказать, молодых, пожелать им счастья…
— Нет, так дело не пойдет, — сказал я. — Мы не можем забирать патрульную машину для увеселительной прогулки.