Современный венгерский детектив
Шрифт:
— Я думал, Меннель сам прибежит к тебе с жалобой.
— Нет, Меннель ни словом не обмолвился об этом случае. Как это произошло?
Казмер с явной неохотой рассказал.
— Скажи, Казмер, что ты хочешь от этой девицы? — помолчав, спросила Бланка, задумчиво глядя на сверкающее зеркало воды.
Казмера всегда возмущала эта манера матери называть Илонку не иначе, как «девица» или «эта девица». Поэтому он и сейчас недовольно переспросил:
— Какую «девицу» ты имеешь в виду?
Бланка, зная характер сына и почувствовав, что дело может кончиться ссорой, решила перевести разговор на другую тему.
— Ладно, не будем спорить. Об одном тебя прошу, сынок, не ссорься с Матэ. Он этого не заслужил. Ты еще не знаешь, что он для тебя сделал. Поверь мне: он так тебя любит, что, если нужно, отдаст за тебя жизнь.
— За меня? — Казмер удивленно посмотрел на мать. — Почему дяде Матэ нужно жертвовать за меня жизнью?
— Не нужно. Сейчас не нужно. И мне кажется, не придется вообще. Я это к примеру сказала, чтобы ты понял, как сильно он тебя любит.
— Ничего не понимаю. Впрочем, это не важно. Ты же хорошо знаешь, что я не только уважаю дядю Матэ, но и люблю его. Но если бы ты слышала его разговор с Хубером, ты бы тоже ахнула.
— Матэ — вежливый человек. Он такой с детства. Соседи в нем души не чаяли. Матэ настолько добр, что, кажется, даже в убийце готов искать что-то человеческое. Вот и с Хубером он тоже учтив. Не понимаю, почему тебе это не понравилось?
— Возможно, ты и права, — сказал Казмер, поднимаясь. — Пойдем, мама.
— Между прочим, что представляет собой этот Хубер? — спросила Бланка.
— Производит впечатление образованного человека. Не понимаю только, зачем ему понадобилось рандеву с полковником? С глазу на глаз!
— С Карой?
Бланка шла медленно, опустив голову, она словно искала что-то у себя под ногами, на черном, плотно укатанном асфальте.
В баре гостиницы они встретили Шалго. Он сидел на своем привычном месте, в углу у окна, и курил сигару. Перед ним лежал исписанный лист бумаги, и старик настолько был погружен в чтение, что даже не заметил появления Казмера и Бланки. Потягивая вино из бокала, он не отрывал глаз от бумаги.
— Не помешаем? — осведомился Казмер, подойдя вплотную. Шалго приветливо взглянул на них, сложил бумагу вдвое и, улыбнувшись, ответил:
— Ну что вы! — И тут же спросил: — Как вы себя чувствуете, Бланка?
— При виде вас, Оскар, меня всегда мутит, — сказала Бланка, присаживаясь рядом. — Вы опять выглядите так, будто только что опрокинули на себя пепельницу. Бедная Лиза! Не понимаю, и что ее только привязывает к такому неряхе!
Шалго осмотрел себя, стряхнул сигарный пепел с брюк и с плутоватой усмешкой возразил:
— Лиза любит меня за мою душу. За мою ангельски чистую душу.
Казмер посмеялся шутливой пикировке и попросил подбежавшего официанта принести две порции мороженого.
— Погоди, Янчи, заодно получи с меня, — сказал Шалго.
— Уж не я ли спугнула вас, Оскар? — спросила Бланка.
— Ну что вы! Я уже давно хотел рассчитаться. — Шалго положил деньги на стол, и официант, поблагодарив за чаевые, удалился.
— Домой? — спросил Казмер, закуривая.
— Скажу — не поверишь! Иду грести!
— В такое пекло? — удивилась Бланка. — Да вы изжаритесь, Оскар!
— Выполняю предписание врача, — сообщил Шалго. — В день три километра энергичной гребли. А то я слегка ожирел. Между прочим, знаете, Бланка, я ведь в молодости был очень стройным парнем. Не верите?
— Нет, почему же? — сказала художница и попыталась представить себе его молодым и стройным. Но тут принесли мороженое, и Шалго откланялся. Выйдя из отеля, он постоял немного перед входом, прищурившись, покосился одним глазом на солнце и только после этого водрузил на голову свою видавшую виды соломенную шляпу. Затем вперевалку, как ленивый сытый гусак, заковылял по улице в сторону поселкового совета.
Там его уже ожидали Фельмери и майор Балинт.
— Что нового, молодой человек? — спросил Шалго у лейтенанта. — Разговаривали с Домбаи?
— Разговаривал, — ответил Фельмери и протянул толстяку конверт. — Вот, товарищ Домбаи прислал на ваш запрос. Пока, говорит, немного, но к вечеру обещал подослать «продолжение».
Шалго вскрыл конверт и внимательно просмотрел полученное сообщение. Фельмери пробовал в это время прочесть что-либо на его лице, но оно было бесстрастным и непроницаемым.
— Ну, что, старина, есть там что-нибудь полезное? — фамильярно полюбопытствовал Балинт, подмигнув Фельмери.
— Не много, но посошок есть. Будет на что опереться, — погружая конверт в карман полотняных брюк, скупо заключил Шалго. Только теперь он сел в обшарпанное кресло и пухлой ладонью отер пот со лба.
— Есть у тебя под рукой толковый парень? — спросил он майора, стоявшего у раскрытого окна и наблюдавшего за тем, как во дворе соседнего дома ребятишки играли в футбол.
— Смотря для чего, — садясь на подоконник и закуривая, неопределенно проговорил Балинт.
— В Фюреде работает инженер из будапештского строительно-отделочного управления, Геза Салаи. Руководит внутренней отделкой ночного бара «Венгерское море». Надо бы, чтобы кто-то присмотрелся к этому молодому инженеру. Но человек нужен такой, чтобы хорошо знал местную обстановку.
— А чем интересен этот твой Салаи? — задал вопрос майор, которому не нравилось, что старик Шалго говорит с ним, как с каким-нибудь начинающим помощником оперуполномоченного.