Совсем другие истории
Шрифт:
Словно чтобы придать зрелищу еще большее великолепие, сильный порыв прохладного ветра пришел с запада, взбаламутив горячий воздух, взметнув волосы зрителей и снося последних парашютистов к югу.
Далеко оттуда в большом городе огромная толпа, собравшаяся посмотреть военный парад, вздохом облегчения встретила дуновение морского бриза. Может быть, он означал конец жары. Прохладный соленый ветер ласкал раскаленные улицы. Он освежал, игриво свистел в верхушках деревьев, сгибал стройные иглы кипарисов, ерошил
Испуганный крик, вырвавшийся одновременно из сотен глоток, так и не достиг его слуха. Охваченный экстазом, он пел, не замечая, что летит прямиком на линию электропередачи. Зрители в немом ужасе глядели на подвешенного в пустоте солдата и с неуклонной прямотой пересекавшие долину с востока на запад электрические провода. Пять параллельных кабелей, провисших между опорами под собственной тяжестью, негромко гудели на ветру.
Оба парашюта Гидеона запутались в верхнем проводе. Мгновение спустя ноги коснулись нижнего. Тело откинулось и прогнулось назад. Стропы держали его за плечи и талию, не давая упасть на мягкую пашню. Если бы не толстенные подошвы армейских ботинок, парня прошило бы током в момент приземления. Теперь, протестуя против свалившейся на него ноши, провод медленно перерезал их. Крошечные искорки вспыхивали и гасли у Гидеона под ногами. Обеими руками он вцепился в крепления строп. Его глаза, казалось, сейчас выскочат из орбит, а рот был распялен в немом крике. Коротенький офицер, обливаясь потом, выбрался из окаменевшей толпы и заорал:
— Только не прикасайся к проводам, Гиди! Выпрямись и старайся не шевелиться.
Вся эта плотная, скованная ужасом масса народа стала медленно сползать к востоку. Раздались первые крики. Послышался чей-то стон. Металлический голос Шейнбаума приказал всем сохранять спокойствие. Он кинулся к месту событий, утопая в мягкой земле, достиг линии электропередачи, растолкал офицеров и зевак и закричал сыну:
— Скорее, Гидеон, отпускай стропы и прыгай. Земля туг мягкая, ты будешь в полной безопасности. Прыгай!
— Яне могу.
— Не спорь. Делай, что тебе говорят. Прыгай.
— Я не могу, папа, я не могу отсюда спрыгнуть.
— Никаких «я не могу». Отпускай стропы и прыгай, пока тебя не убило током.
— Я не могу, стропы перепутались. Скажи им, чтобы выключили ток, папа, у меня уже ботинки горят.
Солдаты пытались оттеснить толпу, расчищая пространство под проводами и заставляя умолкнуть доброхотов, всегда готовых подать дельный совет. «Без паники, пожалуйста, без паники», — словно в трансе повторяли они.
Дети носились под ногами, только прибавляя суматохи. Выговоры и замечания не имели никакого эффекта. Два рассвирепевших парашютиста умудрились поймать Заки, который маниакально карабкался на ближайшую опору, свистя, фыркая и строя рожи, чтобы привлечь всеобщее внимание.
Неожиданно коротенький офицер пришел в себя:
— Твой нож! У тебя на поясе нож. Достань его и перережь стропы!
Но Гидеон не то не слышал, не то не хотел слышать его. Он начал громко всхлипывать.
— Сними меня отсюда, папа, меня убьет током, скажи им, чтобы меня отсюда сняли, я не могу слезть сам.
— Прекрати распускать сопли, — отрезал его отец. — Тебе сказали достать нож и перерезать стропы. Делай, как тебе говорят. И сейчас же прекрати реветь.
Парень послушался. Он все еще продолжал хлюпать носом, но потянулся за ножом, достал его и одну за другой перерезал все стропы. Царила полная тишина, нарушаемая только редкими всхлипываниями Гидеона. Наконец, осталась лишь одна стропа, которую он не решался перерезать.
— Режь ее, — кричали дети. — Режь и прыгай. Покажи, на что ты способен.
— Чего ты там ждешь? — орал Шимшон.
— Я не могу. — Гидеон снова заплакал.
— Еще как можешь, — убеждал его отец.
— Ток, — рыдая, умолял Гидеон, — я чувствую ток. Снимите меня скорее.
Глаза его отца налились кровью, и он взревел:
— Трус! Мне стыдно за тебя!
— Но я не могу, я себе шею сломаю, тут слишком высоко!
— Ты можешь, ты должен прыгнуть. Ты дурак, вот ты кто такой, дурак и трус!
Эскадрилья реактивных самолетов прошла в направлении города, чтобы принять участие в воздушном шоу. Они летели строем, с грохотом направляясь на запад, целеустремленно, словно стая диких собак. Когда они скрылись за горизонтом, тишина стала, казалось, еще плотнее. Даже парень в воздухе перестал плакать и уронил нож. Лезвие воткнулось в землю в сантиметре от ноги Шимшона Шейнбаума.
— Зачем ты это сделал? — заорал коротенький офицер.
— Я не хотел, — снова захныкал Гидеон. — Он выскользнул у меня из руки.
Шимшон Шейнбаум наклонился, подобрал камешек и яростно метнул его в спину своему отпрыску.
— Пиноккио, ты мокрая тряпка! Чертов трус!
В этот миг снова подул ветер.
Волна жара с новой силой обрушилась на все и вся. Рыжеволосый веснушчатый солдат пробормотал себе под нос:
Он же боится прыгать, идиот, он убьется, если не прыгнет.
Услышав это, какая-то худенькая плосколицая девчушка выбежала в середину круга и широко раскинула руки:
— Прыгай ко мне, Гиди, прыгай скорее ко мне, и все будет хорошо.
— Интересно, — заметил мужчина в потрепанной спецовке, — кто-нибудь догадался позвонить на подстанцию, чтобы они отключили электричество.
Он повернулся и стал стремительно пробираться через толпу в сторону кибуца. Он яростно карабкался вверх по склону небольшого холма, когда буквально в двух шагах от него тишину разорвал выстрел. На мгновение ему показалось, что ему выстрелили в спину, но в следующий миг он понял, что случилось: командир эскадрильи, тот самый белокурый герой, пытался перерезать провода автоматной очередью.