Совсем как человек
Шрифт:
Как ни странно, царило полное безветрие. Стала очевидной ошибка некоторых наших ученых, утверждавших, будто Земля — это планета бурь. [7] Земная ночь была тиха и спокойна.
«Ну и вонища!» — воскликнула жена, зажимая нос. Да, может быть, это и был «аромат благоуханной Земли», о котором мы столько слышали, но являл он собой, честно говоря, порядочное зловоние. Оно с несомненностью свидетельствовало об изобилии в почве экскрементов червей, насекомых и прочих тварей, а также выделений огромного количества почвенных бактерий. На Земле, вернувшись с прогулки, необходимо сразу же вымыть руки и прополоскать горло…»
7
На
17
— Погодите минутку, — с нарочитой медлительностью, предвкушая несомненную победу, проговорил я. Язык мой заплетался от злорадства. Карты гостя были теперь у меня как на ладони. — Нехорошо, конечно, с моей стороны прерывать ваше повествование да еще на самом интересном месте, но… Понимаете, к сожалению, этому вашему дневнику очень трудно поверить… Да вы и сами, впрочем, не надеялись, что я поверю… Противоречие, понимаете ли. Да, назовем это противоречием. В этом вашем дневнике есть некое коренное, ничем не оправданное противоречие. Насколько я замечаю, дневник написан на самом обыкновенном японском языке. Но почему? Если вы писали его для представления правительству Марса, то не естественнее ли было бы писать его сразу по-марсиански? Или, может быть, у марсиан вообще нет своего языка?
Мой гость, выпятив губу, сделал молниеносное движение, как бы стремясь прикрыть собой рукопись, но тут же взял себя в руки. Выставив перед лицом указательный палец, он весело прощебетал:
— Атитобити кути ратта кутибири бири абиратти бити-кути биридаккунорэти кути…
Я не ручаюсь, что воспроизвожу его лепет в точности, но говорил он примерно так — льстивым ласковым шепотком. Я оторопел, а он, прищурясь, продолжал по-японски:
— Так звучит по-марсиански фраза «я вижу, это вас серьезно беспокоит». А на местном языке я писал потому, что мой доклад — секретный. Коль скоро написано по-японски, любой человек примет его за бред умалишенного, больного «марсианской болезнью», и не придаст ему никакого значения. Напиши я по глупости на марсианском языке, рукопись сразу же бросилась бы в глаза. Языки ведь тоже гомеоморфны, расшифровать такую рукопись на электронной машине ничего не стоит. Хвост пусть торчит, лишь бы голова была спрятана.
— Ладно, пусть будет так, — произнес я, рассерженный тем, что опять промахнулся. — Но ведь как раз в этом вы и заинтересованы. Вы же специально прибыли сюда для того, чтобы заставить нас, землян, признать существование жителей Марса…
Лицо его приняло замкнутое выражение. Мне даже показалось, что оно как-то ссохлось.
— Мы — не воинственная раса, — угрюмо сказал он. — Мы всеми силами стремимся не причинять зла другим народам. И меньше всего — землянам, которые совсем как мы…
— Что вы имеете в виду?
— Поскольку вопрос секретный, я не вправе его касаться, но… Представьте себе, например, следующее положение. В Токио съехались члены тайной фанатической организации, владеющие искусством гипноза, и ждут только сигнала, чтобы одновременно начать действовать, причем никаких способов распознать их нет. К чему это приведет?
— Вряд ли у марсиан могут быть такие планы.
— Разумеется. И представьте себе еще, что миссия, которой облечена эта группа фанатиков, состоит в том, чтобы, скажем, заставить все население одновременно чихать или зевать.
— Вот уж это ерунда!
— Погодите, дело ведь не в том,
— Тогда зачем вы заставляете меня выслушивать всю эту болтовню? Раз вы сами сознаете свою опасность для нас, вам следовало бы поскорее, без всех этих ваших ламентаций, убраться восвояси, не правда ли?
— Нет, это тоже невозможно. Не забудьте, у меня есть моя миссия. Я не смогу вернуться, пока не исчерпаю всех шансов заключить торговый договор.
— Не понимаю. Вы же только что утверждали, что контакт причинит нам вред…
— Вот именно. И потому есть только два выхода. Первый: присоединить Японию к Марсианскому союзу. Таким образом японцы перестанут быть совсем как марсиане и сделаются настоящими марсианами.
— Абсурд. Это же агрессия!
— Я знал, что вы так скажете, и согласен с вами. — Он самоуверенно прищурился, затем кашлянул и продолжал: — Но есть и другой способ решить эту проблему… Он сводится к тому, что мы вообще не появляемся на сцене, а действуем через своего представителя из землян. Мы выворачиваем наизнанку тезис о том, что марсианин — совсем как человек. Получается довольно нелепо, согласен, но все искупится милой и доброй фантастичностью общей картины. Запад есть Запад, Восток есть Восток, все могут спать спокойно. Ни у кого никаких претензий, не правда ли? И тут мы подходим к главному вопросу. Могу ли я просить вас, сэнсэй, согласиться на пост представителя марсианского правительства?
— Чепуха. Это совсем не в моем характере. Вы ошиблись в выборе.
— Перспективы торговли с Марсом безграничны, вы это поймете, когда приметесь за дело. Что же касается вознаграждения, сэнсэй, то оно не идет ни в какое сравнение с теми крохами, которые платят за радиопередачи, рукописи и тому подобное.
— И все же вы ошиблись в выборе. Для такого дела вы найдете отличных специалистов где-нибудь в министерстве иностранных дел или в министерстве внешней торговли…
— Да ходил я туда. Еще в те времена, когда ничего не знал, когда душа моя была исполнена наивной веры в то, что наше «совсем как» является залогом дружбы и взаимопонимания. И всюду я натыкался на кулаки швейцаров. Швейцары избивают членов иностранной миссии — право, этого вполне достаточно для разрыва дипломатических отношений…
— Мне очень жаль, что вы переоценили меня. Я ведь тоже едва не избил вас, а кроме того, я вам не верю и не поверю никогда.
— Погодите, ну как же это…
— Только не надо выяснять отношения. Вы все время пользуетесь моей слабостью. Если бы вы только знали, как я лез из кожи вон, пытаясь найти с вами общий язык…
— Ну да, ну еще бы… Вы действительно лезли из кожи вон, стараясь мне не поверить. Это я никак не мог не отметить. Поймите, если бы мне нужен был просто эксперт-бухгалтер или виртуоз-счетовод, я бы уже давно решил эту проблему при помощи денег. Но мне во что бы то ни стало нужен представитель целой планеты! Человек, способный на топологическую оценку обстановки! Он должен, естественно, сознавать, что он — совсем как марсианин. Весь вопрос в качестве этого сознания. Ну, еще одно усилие. У меня такое ощущение, сэнсэй, будто я все-таки проделал крошечную щелку в вашей плотине. Продолжим чтение дневника?