Совы вылетают в сумерках
Шрифт:
Василек вспомнил, что от памятника они свернули влево в распадок, и сказал об этом майору. Хайдаров сделал пометку на карте и обратился к высокому хмурому лейтенанту, молча сидевшему в углу комнаты.
– Что думаешь обо всем этом, Крайков?
– Думаю, он. Гонта, товарищ майор, вернулся. Сигнальный огонь для своих. Помните – «совы вылетают в сумерках». Видимо, остались еще в горах бункера Куда вот только слетятся эти совы?
– Зачем, по-вашему, ему понадобилась собака? – спросил майор.
– Собака гарантирует Гонте безопасность, ночью в лесу она – его глаза и уши.
– И связной, – добавил Хайдаров, – вероятней всего, она хорошо обучена и знает кого-то из «сов». Так, Федор? – обратился майор к сержанту.
– Бывало такое, товарищ майор... – откликнулся Прончихин. – Собаку обучить всему можно.
– Иванко сказал, что эта землянка – «волчье логово», – вспомнил Василек, услышав фамилию Гонта.
Лейтенант и Хайдаров переглянулись.
– Иванко так сказал... Там еще фанерка была и на ней надпись: «Заминировано».
– "Волчье логово", товарищ майор, – сказал Прончихин, – нужно торопиться.
– Враг задумал диверсию. Это ясно. Ребята случайно обнаружили тол и смешали Гонте все планы. Надо полагать, он обнаружил, что раскрыт и спешно радировал об этом за границу. Меня беспокоит судьба мальчика. Он мог попасть в лапы к Гонте. На вас, лейтенант Крайков, возлагается особое задание: если засада у землянки сорвется, прочешете седьмой и восьмой квадраты. Возьмите Прончихина и двух проводников с собаками. Связь по радио – через каждые полчаса.
Майор прошел к окну мимо вставшего Крайкова и распахнул форточку. Ночной ветер ворвался в комнату, качнул сизое облако папиросного дыма над столом, тронул края штор, едва слышно прошуршал картой.
– Вашей четверке придется действовать осмотрительно, а главное – самостоятельно, – снова заговорил Хайдаров. – Помните – собака у Гонта для связи. Не трогать ее ни в коем случае. Она может привести к бункеру. Гонта вынужден будет предупредить своих о провале операции. На этот случай он и взял собаку. И последнее. Бандит будет уходить тем же путем, что и пришел, скорей всего заболоченным участком границы. Он – местный и, видимо, знает о болотах то, чего не знаем пока мы. Все. Желаю успеха.
Машина резко сбавила скорость, ее тряхнуло, и это вывело из задумчивости лейтенанта Крайкова.
Он знал, что его группа – только звено в большой цепи, опоясавшей район «волчьего логова». В радиусе пятидесяти километров уже шли дополнительные дозоры, ложились в густые заросли секреты. В это невидимое кольцо, которое замыкалось у самой границы, попали и непроходимая чаща, и непролазное болото, и целый десяток глухих распадков. Весь отряд поднят на ноги.
Лейтенант мысленно прошел по карте. Он знал ее наизусть. Еще раз проверил линию своего маршрута и взглянул на часы. Полчаса четвертого. Через пятнадцать минут высадка.
Крайков тронул шофера за плечо: давай быстрее. Но как ни старался шофер развить скорость – ничего не получалось. Машина с трудом пробиралась по свежевырубленной просеке.
Крайков нахмурился и посмотрел на Прончихина. Тот молча курил. Светлячок его цигарки то съеживался в темноте, то разбухал, и тогда было видно круглое обветренное лицо, покрытое сетью мелких морщинок.
Прончихин прошел всю войну разведчиком, имел не одну награду, отличался молчаливым, замкнутым характером. Семьи у него не было: погибла на Псковщине в оккупации. Из родных остался дядя – дальневосточный рыбак.
Прончихина ценили в отряде как следопыта и чрезвычайно сметливого бойца. Ему поручали обучение молодых пограничников, и не было на заставах Закарпатья солдат, которые бы не прошли школу Прончихина.
До рассвета оставались считанные минуты. Легкий пар начинал струиться от земли, на плащах появился влажный налет: падала роса. Стали видны очертания деревьев по сторонам, а через минуту уже можно было различить разлапистые ветви елей.
К заданному квадрату подъехали, когда совсем рассвело. Через минуту проворный «газик» скрылся из виду, а пограничники двинулись к землянке.
Шли, не разговаривая, часто останавливались, прислушивались.
Вокруг все было тихо.
Через полчаса показалась землянка. Прончихин бросился к лазу.
– Ушел, – сказал он, высунувшись наружу.
– Следы, товарищ лейтенант, совсем свежие, – негромко доложил один из проводников по фамилии Гольцев.
Прончихин и Крайков склонились над тропой. Отпечатки сапог ясно выделялись на влажной земле. Их было много и вели они в разные стороны, но, приглядевшись внимательно, Прончихин заметил несколько широких вмятин в стороне от тропы. Осматривая ее, он обошел вокруг землянки и, присев на корточки, долго смотрел на просыхающие углубления от следов. Лицо его постепенно мрачнело.
– Гонта уже побывал здесь, – глухо сказал он подошедшему Крайкову, – мальчонка вертелся тут же, видите, вот здесь углубления меньше – это он стоял у щели. А здесь бандит ставил своего пса на след мальчугана... Торопиться нужно, товарищ лейтенант.
Крайков подозвал инструктора службы собак.
– Шикунов, ставьте Альту на след.
Но собака вела себя странно. Она принюхивалась к траве, сердито фыркала и, наконец тихонько взвизгнув, остановилась в нерешительности.
– Не возьмет, – тихо сказал Шикунов, – нарушитель обработал след порошком, товарищ лейтенант.
И Барс не возьмет...
– Вижу, – Крайков нервно закурил, – осмотрите все деревья вокруг землянки. Прончихин, поведете по видимому следу.
Сержант не спускал глаз с тропы, на которой были обнаружены отпечатки сапог. Он ползал на коленях взад и вперед, рассматривая каждый сантиметр почвы.
Так группа шла за Прончихиным до первого распадка, где ребята поняли, что заблудились. В распадке Альта взяла след.
Лес шумел. Ровный гул перекатывался по нему из края в край.
Тропа неприметна. Она то вплотную подбегала к ручью, текущему по дну распадка, то уводила куда-то в сторону, упираясь в огромные, поваленные ветром стволы, петляла, обходя сухостой, и вдруг ныряла в низину.