Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт

Савин Владислав

И товарищ Пономаренко налил себе из графина, стоящего на столе, и выпил залпом. По запаху я поняла, что там была не вода, а водка или спирт.

– Может быть еще сложнее и хуже, – вступил в разговор дядя Саша, – вот отчего именно на Украине больше всего бурлит? Бандеровцы, фашистские прихвостни, и в иной истории крови нам попортили немало, но сейчас есть сигналы, что кое-кто из товарищей в Киеве задумал собственный «брестский мир», то есть за счет уступки внешнему врагу укрепить свое положение. А насколько далеко у них зашло и кто в этой связке ведущий, а кто ведомый – неясно. И в массах очень нездоровые настроения – впрочем, Аня, материал я дам, для ознакомления, чтобы ты лучше представляла. И повторяю, тебе там геройствовать вовсе не надо – лишь вернуться и доложить! Поскольку Пантелеймон Кондратьевич прав – ты там увидишь то, на что человек не знающий, кто полностью из этого времени, внимания не

обратит. А ты уже показала здесь и наблюдательность, и аналитические способности, так что я тебе с чистой совестью аттестацию на звание подписал, не разочаруй! Понимаю, что охота тебе с мужем подольше – но дело действительно очень серьезное. А впрочем, ты с товарищем Лазаревым в Москве встретишься – поскольку возвращаться тебе из Киева для отчета именно туда, ну а у Михаила Петровича свои дела будут, в Наркомате ВМФ, и если все пойдет нормально, недельный отпуск вам вместе я обещаю! Ну кого еще послать – ухорезы товарища Смоленцева лишь для простого дела отменны, «обнаружить, уничтожить», хоть Гитлера, хоть еще кого. Впрочем, хотя я непосредственной угрозы не предвижу, но береженого бог бережет – обеспечу, что команда охотников на фюрера, по возвращении из Италии домой, будет проездом в Киеве как раз в то самое время. И подстрахует – а то, боюсь, контр-адмирал Лазарев на дуэль меня вызовет, если с тобой что-нибудь случится! Срок на все – пять дней, максимум неделя. Вопросы есть?

Лазарев Михаил Петрович.

Москва, 20 июня 1944 г.

И сказал Петр Первый боярам: «Морским судам быть». Так родился, по легенде, регулярный флот российский, году в 1696-м.

И был тот процесс намного более волюнтаристским, чем то, чем занимаемся мы сейчас. Поскольку никакой информацией самодержец не владел и экспертной оценки провести не мог. Что, впрочем, в семнадцатом веке было неактуально – ну что представлял тогдашний флот: линейные корабли, фрегаты, корветы и мелочь, рангов не удостоенная – и на всю постройку доски, топоры и толпа народа.

А сформулировать кораблестроительную политику и военно-морскую доктрину СССР в послевоенные годы?

– Михаил Петрович, давайте по пунктам пройдемся еще раз. Чтобы у Самого вопросов не было.

Секретная комната в здании Наркомата ВМФ. Стол, кожаные кресла, диван – и ноут на столе. М-да, сказали бы в 2012 году, что буду когда-нибудь с самим Николаем Герасимовичем Кузнецовым не то что беседовать – спорить, свою правоту доказывая, не поверил бы! Еще в кабинете кроме легендарного главкома флота, бывшего на этом посту на протяжении всей войны, товарищи Головко и Зозуля (как единственные посвященные в нашу тайну из флотского руководства) – командующий СФ и его начштаба.

– Кто наш главный противник в ожидаемом будущем, – говорит Зозуля, – пишем: флоты США и Великобритании. Которые будут действовать в большой войне силами авианосных ударных соединений. Что показывает ход Тихоокеанской войны. Главное оружие противника – палубная авиация, артиллерийско-торпедные корабли применяются эпизодически, при благоприятных обстоятельствах (ночь). Морское сражение по сути обретает вид воздушно-морского, – а с появлением быстроходных атомных субмарин станет воздушно-надводно-подводным (но этого у вероятного противника пока нет). Что мы можем противопоставить? Учитывая, что подобное авианосное соединение, это по сути целый флот такой страны, как Франция, и стоит соответственно. Асимметричный ответ?

– Тогда лишь играть «от обороны», что продемонстрировали немцы у Гибралтара, – отвечаю я, – мощная группировка береговой авиации и действующие накоротке, под ее прикрытием, подводные лодки. Понятно, что это возможно лишь у своих берегов, – но с другой стороны, у СССР в ближайшие пять-десять лет не будет морских задач в удаленных районах мирового океана. Прикрытие и поддержка приморского фланга армии и господство на ближних морских театрах, как Балтика, Черное, Баренцево моря, примыкающая к нам часть Норвежского моря и Средиземки. Аналогично и на Дальнем Востоке. А в дальнейшем, с появлением у нас атомного и ракетного флота, все пойдет по иным правилам – но это будет, повторяю, самое раннее лет через пять. А через десять-пятнадцать мы должны быть готовы!

– Вы считаете к этому сроку вероятным начало войны? – спрашивает Головко. – А, Карибский кризис… Так ведь были и более ранние планы, как «Дропшот»?

– И это тоже, – отвечаю, – но еще с большей вероятностью наступит явление «крах колониальной системы». А значит, в Азии, Африке, Латинской Америке – во всяких экзотических странах за морем – появятся «прогрессивные антиимпериалистические режимы», которые СССР должен будет поддерживать. И очень не хочется, чтобы повторилась ситуация с Испанией,

когда одной из причин гибели Республики было прекращение наших поставок, поскольку Черноморский флот не мог обеспечить защиту наших конвоев от какого-то «Канариаса» и итальянцев. Вот тогда от СССР потребуется обеспечить военное присутствие у берегов какого-нибудь Вьетнама – причем тут незаменимы будут именно авианосцы! Такие корабли, как К-25, это все же оружие для большой войны, чтобы одним залпом, ракетно-ядерным ударом смести с моря целую эскадру, хоть авиаударное соединение. Но они не могут угрожать своим присутствием – поскольку для подводной лодки скрытность – это главная защита. А в мирное время показать свою силу часто есть не менее важный аргумент, чем применить ее. И стрелять по берегу с подлодки неэффективно – палубная эскадрилья при отсутствии мощной ПВО (что характерно для малоразвитых стран) сделает куда больше, чем один «гранит», а стоить это будет дешевле.

– Пишем: ввиду необходимости восстановления народного хозяйства, ближайшей задачей флота будет оборона ближних подступов к нашему побережью силами ударной авиации, подводных лодок и, ограниченно, надводных кораблей, – Зозуля берет на себя обязанности секретаря, – Михаил Петрович, а действия наши подводных лодок, например, в Атлантике, на коммуникациях противника?

– У англо-американцев очень хорошо отработана противолодочная оборона, – отвечаю я, – в последний год той истории немцы теряли до десятка субмарин на один потопленный транспорт. В то же время подлодки очень эффективно действуют в связке со своей авиацией, которая не дает противнику вести ПЛО и обеспечивает разведку – так что я бы придержал их для ближних морей. Ну, а в Атлантике – даже с учетом, что «проект 613» превзойдет немецкие «тип XXI», но ведь и противник спать не будет – думаю, что процент потерь будет как при форсировании Финского залива в сорок втором. Конечно, если Родина и партия прикажут…

– Пишем: следует уделить первостепенное внимание массовому строительству подводного флота как представляющего наибольшую угрозу вероятному противнику, – продолжает Зозуля, – а поскольку атомарин у нас пока нет, до их постройки задачу нарушения вражеских коммуникаций должны взять на себя дизельные лодки. К постройке которых рекомендуется привлечь и промышленность ГДР, благо у фрицев это хорошо получалось. А что решим по надводным кораблям?

– Во всяком случае, не загружать промышленность чем попало, – резко отвечаю я. – Товарищи, вы же понимаете, что серия эсминцев «30-бис», аж семьдесят штук, построенных за рекордное время, была по существу растратой народных средств? Поскольку их ПВО было явно недостаточным даже в момент постройки.

– Однако же они служили долго, – заметил Головко, – до семидесятых, восьмидесятых.

– Потому что не было войны, – отвечаю я, – да, крепкие, надежные корабли мирного времени. Много ходили, дали хорошую практику экипажам – так что у нас их и добрым словом вспоминают. Потому что воевать на них не пришлось – случись налет американских палубников, даже не реактивных, и они смертники, без вариантов! Да и под конец числились «кораблями огневой поддержки десанта» – с этой работой, под зонтиком береговой ПВО, справиться могли, хотя и хуже, чем канонерка «Красное знамя», постройки 1897 года – ее бронепояс тут куда полезней, чем ход тридцать узлов и торпедные аппараты. Нет, если нам нужно флаг показывать папуасам, то пожалуйста. Но боже упаси на них всерьез воевать – утонут!

– А что вы предлагаете, Михаил Петрович, – спрашивает Кузнецов, – не строить ничего, а подождать, пока новая техника появится? Лет через десять?

– Чтобы то, что будет построено в ближайшие годы (первый этап), не стало после мертвым грузом, – говорю я, – как те же «тридцатки», там список есть, их уже в конце пятидесятых массово в резерв выводили, продавали всяким там индонезийцам или переводили в канонерки поддержки десанта. Конкретно по ним я бы решил – ну, корпуса у них были хорошие, хотя качало, особенно на северной волне. Машины – знаю, что в той истории нам американцы полный комплект с «флетчера» продали, высоконапорные котлы, у нас же их в металлолом, – а ведь это экономия веса могла бы получиться, но на крайняк и то, что поставили, сойдет. Но неуниверсальная артиллерия в угоду промышленности – это, я считаю, прощения нет! Да и малокалиберная могла быть посильнее – помните, я про АК-230 упоминал? Слышал, что там многое взяли от американцев, с огневых установок В-29, я про башню и привода наведения говорю. А ведь страшная была машина – говорили, на четырех тысячах метров разрезала атакующий «скайхок». Можно сделать – а если не успеваем, то хотя бы в проект заложить резерв на будущую модернизацию, по весу и месту. И все тогда станет на свои места – у американцев «гиринги» и «самнеры» считались за полноценные боевые единицы еще в шестидесятые!