Союз нерушимый
Шрифт:
Знаю, что в России сейчас дворян нет, после революции, бывшей столь же кровавой, как в Англии при Кромвеле, или у французов при Робеспьере. Но вот убеждена, что бы ни говорили, все люди равными быть никак не могут! Я в деревне росла, там вся жизнь и разговоры — муж бьет, корова отелилась, цены на зерно — и я бы такой могла стать, если бы за Пьетро замуж выдали, о ужас! А я книжки читала, про далекие страны, благородных рыцарей, давние времена — и конечно, про любовь. И мне такой жизни хотелось… даже не то что богатой, видела я и как деревенские богатеи живут, а в Риме довелось и у дамы одной в прислугах — а мне хотелось, чтобы ярко было и нескучно, как
И вдруг, как из затхлого подпола, к солнцу! Стать женой рыцаря — о, конечно, русский коммунизм, но убеждена, что всегда и всюду было сословие, называй его по разному, замыкай его границы или открывай доступ всем желающим — те, кому дано властью и оружием служить. И все революции, так Марио мне говорил, это когда высшее сословие о своем назначении забывает, и лишь тратит и ест — но природу не обмануть, и получаются тогда, по положению герцоги и графы, а по сути то же мужичье. И тогда подлинные рыцари, по духу, этих свергают, и правят сами — вот и все революции. Так что лучше, если путь туда будет изначально открыт, "иди к нам, ты нам подходишь", так в книжке было написано, про которую мне мой муж говорил.
Мадонна, разве я безнравственна? Совершенно не терплю вешаться на шею каждому мужчине, даже тех, кого уважала бы как товарищей — приходилось уже кое-кому отворот дать, и иногда довольно резко! Но мой рыцарь ко мне лишь прикоснется, обхватит за талию, так сразу во мне будто огонь разгорается, и такие грешные и сладкие мысли в голове! Одежду хочется сбросить скорее, вот недавно, когда мы в бурю попали, он так меня поддерживал, обнимал, что я желала, чтобы с меня все ветром сорвало, до последней нитки, пусть разденет прямо в его объятиях… и понимала, что нельзя, и жалко было плаща и платья, такое красивое и дорогое, а вот хотелось очень! Едва дотерпела, до гостиницы — разве это грех, о святая мадонна, если лишь с ним, единственным, своим?
Я после у Анны спросила — она лишь улыбнулась и ответила, "а ты подумай, как я со своим Адмиралом"? Ясен ответ — взглянуть достаточно, как они ходят вместе, друг друга касаясь, как она своего мужа любит, вот попадись мне эта "брекс" сейчас, глаза ей выцапаю, за то, что она про Анну и моего Юрия сказала! Анна мне не только подруга, но и как старшая сестра, пример для подражания во всем — красивая, умная, даже с самим Вождем решается спорить! А вкус у нее какой — когда она мне в ателье платье и верхнюю одежду подбирала, я после в зеркало взглянула, себя не узнала, как дама из знатной римской семьи! И сама она всегда как королева — и даже недостатки ее мне кажутся не более чем подтверждением, что Анна не богиня, а такой же земной человек, как я! Тоже модных шляп носить не умеет — вместе будем волосы отращивать, чтобы к прическе можно было крепить, и ветром не сдувало. Хочу, чтобы я самой красивой была, и мой рыцарь ни на кого не засматривался, как на ту, Паолу из Флоренции! Ведь если он меня бросит, я не переживу!
Кажется, русский Вождь хочет внутри Партии особый Орден основать? И предлагает туда вступить адмиралу Лазареву и моему рыцарю, а Анна уже? Ой, а мне бы хотелось, я бы все отдала… а что я могу, что умею? Пока лишь — моему рыцарю быть оруженосцем, ему спину защищать! Но я научиться постараюсь, всему что потребуется! Советская Россия, это такая огромная и могучая страна, больше чем Римская Империя была когда-то, чем вся Европа сейчас! И стать уже в ней "дворянским сословием" — да пусть называется иначе, от этого не изменится суть! — и чтобы мои и Юрия дети к нему принадлежали — знаю, что у советских нет такого наследования, но ведь у нас будет больше возможности, воспитать и обучить своих детей, чтобы они истинно принадлежали к высшим? За такое — стоит бороться, стоит жить!
Вождь обращается ко мне?! И спрашивает, готова ли я принести присягу? Да я только ждала этого! Что я должна делать? Если я что-то не умею — то научусь!
А оказывается, я умею многое! Мой муж мои способности и достоинства перечисляет — русбой, стрельба, в том числе скоротечные огневые контакты, преодоление усложненной полосы препятствий (это дом-лабиринт), хорошо плаваю, ныряла с аквалангом ("знакома с самим Кусто", это тот забавный француз?), умею обращатся почти со всеми видами советского, немецкого и итальянского пехотного оружия (в отряде коллекция была богатая, и из всего пришлось пострелять). Нет квалификации "снайпер", "минер", "парашютист". Зато есть, кроме боевого опыта, работа в городских условиях, "она же у Лазаревой там вторым номером была, и задачу полностью выполнила".
Теперь спорят, что-то "младшего лейтенанта все же слишком — так давайте сразу, сержанта госбезопасности?" (прим. — напомню что в АИ на 1944 год сержант ГБ равен армейскому лейтенанту — В.С.). Пришли к согласию, спрашивают, готова ли присягнуть немедленно, зачем откладывать? Юрка рядом встал, тихо подсказывает. Повторяй за мной!
Это что, выходит, я уже русский офицер? Всего лишь сержант — а у Лазаревой чин капитана? Но она ко мне подошла, как к равной, поздравить — и обняла, в присутствии всех.
— Есть мнэниэ, что это будет политически правильно, что в охоте на фюрера участвовала уже не просто партизанка Гарибальдийской бригады, а сержант ГБ. За что и получит награду. Так что приказ будет — с того числа. И кроме прочего, вам будет положено денежное довольствие, за весь период, а то такой красивой быть, наверное, дорого обходится. Ну это все вам товарищ Смоленцев объяснит.
Мадонна, мне к награде от Его Святейшества еще и русскую медаль или даже орден дадут?
— Но главная ваша задача сейчас, товарищ Смоленцева, это родить своему мужу достойного сына. Хотя если будет дочь, тоже хорошо. Скажите, а кем будут ваши дети — русскими или итальянцами?
А разве северная Италия не станет одной из провинций СССР? А дети конечно же, по отцу, так ведь принято! Но я хотела бы, чтобы они и по-итальянски говорили свободно, и в Рим могли приехать, как к себе домой. Там ведь мой брат Марио, а их дядя, остался. И очень хотелось бы узнать про отца, он из Африки вернулся, или…. Он там лишь с англичанами воевал, не против вас!
— Это ваша право, приезжать домой, в дружественную Италию, в свободное от службы время. И вопрос последний, не вступит ли ваше решение в противоречие с вашей католической верой? Вы ведь католичка, товарищ Смоленцева?
О, да, но Церковь меня на то благословила! И разве мое посещение собора и выполнение обрядов будут мешать исполнению моих светских обязанностей, перед мужем и вашей страной? Я присягнула — и намерена сдержать клятву.
А то, что я обещала отцу Серджио? Стоит ли думать о том, что будет лет через пятьдесят? Ведь исполнить ее я могу, лишь если буду умирать от старости, в своей постели! А мне девятнадцать — и жизнь прекрасна!
И кто знает, как изменится мир? Ведь если я проживу столько же, как моя тетушка София, то это случится в 2014 году!