Союз нерушимый

Савин Владислав

Допросы, допросы… Даже не знаю, сколько прошло — недели или месяцы? Причем следствие интересует не только и не столько мои связи с Куком и его бандой — как мои разговоры с ответственными товарищами из других республик и из Центра. Я честно рассказал все, что знаю, что слышал — даже намеки и недоговорки: о чем, с кем, где, когда. А когда стал подписывать, то увидел, что на бумаге нет ничего про Пономаренко, и еще нескольких. Я возмутился и потребовал это вписать — нет, Петро, ты тоже сухим не выйдешь! Тогда меня впервые избили. И еще раз — когда я повторил свои претензии при Абакумове. Хотя если Пономаренко был тогда в кабинете у Самого, когда я звонил… бесполезно! Иуда,

сдал и меня, и всех, успел соскочить! Хотя может быть … нет, тогда бы я сюда живым не доехал, проще ведь еще на месте зачистить концы? Значит, Петро теперь в команде у Самого, влез в доверие, сволочь! Ну а Ольховская — хотя может, ее по-настоящему иначе зовут — всего лишь инструмент, ведь не сама же она решала, а делала, что ей указали! Чей она человек — Петро, или Берии, или еще кого-то — а какая разница, для меня!

А может все же не расстреляют? Я же все рассказал, искренне сотрудничал! Пусть двадцать пять лет, выйду в шестьдесят девятом, еще не совсем дряхлым? А если Сам помрет, не вечный же — так может и амнистия будет? На пенсии, мемуары писать, про славную молодость и огненные годы Гражданской. Да и в лагере, еще не конец? С моим опытом, учетчиком можно пристроиться, или бригадиром, а то даже завскладом! Только бы не "вышак"!

Проклятая Украина! А ведь поставили бы Первым хоть на область, в любой российский ухрюпинск, все шансы были до пенсии, верным борцом за дело Ленина — Сталина, и в аппарат, в Москву, с признанием всех заслуг!

Впрочем, может и там сейчас неуютно будет, хе-хе! Я ведь много наговорил, о самых разных людях, отовсюду! И эти имена в протокол попали, так что не отвертитесь! Чтобы не мне одному отвечать!

Приговор. Именем Союза Советских Социалистических Республик.

Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР, в составе: председательствующего — генерал-майора юстиции т. Буканова, членов — генерал-майора юстиции т. Ченцова и чл. Верх. Суда СССР т. Бояркина, при секретаре, полковнике юстиции т. Шур.

В закрытом судебном заседании в г. Москве, 27 октября 1944 года рассмотрела дело по обвинению Кириченко Алексея Илларионовича, 1908 г.р., бывшего Первого Секретаря ЦК КПУ, в преступлениях, предусмотренных ст. 58-1а, 58-2, 58-3, 58-6 УК РСФСР.

Предварительным и судебным следствием установлено, что Кириченко основал в партийных, советских и хозяйственных органах УССР антисоветскую организацию, ставящую целью свержение на Украине Советской Власти.

Для осуществления своего замысла, он вступил в сговор с руководством ОУН-УПА, способствуя подготовке вооруженного антисоветского мятежа, как то: предоставление бандеровским боевикам квартир, транспорта, продовольствия, прочего снабжения. Содействие в сокрытии преступных действий. Содействие пропаганде, ведущей к ослаблению Советской Власти. Прочие организационные меры, направленные на подготовку вооруженного выступления.

Таким образом установлено совершение Кириченко преступления по ст. 58-1а (измена Родине), и 58-2 (участие в антисоветском вооруженном выступлении, или подготовке такового)

В то же время не установлено совершение преступления по ст. 58-3 (контакт с иностранным государством в антисоветских целях) и по ст.58-6 (шпионаж).

На основании вышеизложенного, и руководствуясь ст. 319 и 320 УПК РСФСР, Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила Кириченко Алексея Илларионовича — к высшей мере наказания, расстрелу. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Анна Лазарева. Студия "Мосфильм", 1954 год.

"Жаркое лето сорок четвертого". Фильм Бориса Барнета, того самого, кто "Подвиг разведчика" снял. Собственно фильма пока еще и нет — есть сценарий, множество рабочих материалов, кино- и фотопроб. Конечно, эта работа, о том что было в Киеве десять лет назад, не могла пройти мимо внимания товарища Пономаренко. Нет, мы не диктовали творческий процесс — скорее, мягко подправляли советами. А после было решено, а отчего бы открыто не побеседовать? Ну и удивлен же был Борис Васильевич, с которым мы уже несколько раз пересекались — узнав, что я и есть прототип его героини! Однако, подписку о неразглашении пришлось с него брать. С него одного — прочие члены киногруппы не знали моей настоящей фамилии и места работы. И искусству изменения внешности я научилась, не хуже настоящей актрисы.

Как положено, сначала просмотр наскоро смонтированной "черновой" версии. Ну а после — нет, на сцену мне не надо, зачем так официально? Лучше сдвинем стулья в круг, так у вас принято на обучении, по методу Подервянского? Знали бы, что я сама подобное обучение проходила, правда, с другими совсем людьми. Рассаживайтесь поудобнее, начнем!

Люба Шевцова на меня смотрит с восторгом. Быстро восходящая после "Молодой Гвардии" звезда советского кино (напомню, что в отличие от той истории, у нас герои-молодогвардейцы живые: Краснодон был освобожден еще в конце декабря сорок второго). Ну а в фильме она, то есть я — Беата Ольшанская, инструктор из Москвы, бывшая партизанка и подпольщица, приезжает в Киев в командировку. И на совещании у Кириченко (а он там под своим именем) вдруг в одном из присутствующих узнает штандартенфюрера СС Кука, который ее в гестапо бил и пытал — теперь он генерал УПА, проникший в Киев чтобы свергнуть Советскую Власть.

Нет, Люба, в жизни все было проще и скучнее. Я действительно была в подполье, а затем воевала в партизанском отряде, но в Белоруссии, и с Куком (который, кстати, сволочь и мразь, но все же в гестапо не служил) встречаться никак не могла. В плен я не попадала, успев уйти в отряд, а затем была отозвана на Большую Землю. И был у нас Кук в разработке по другому делу, так что фотографию его я видела, и узнала. А вот эпизод с фотоаппаратом в пудренице — в который, я слышала, даже среди вас не все верят, "ну как в кино" — это правда, было.

Однако хочу спросить вас, товарищи, если вы сами думаете, "как в кино", что же снимаете так? Что значит — "не зрелищно, не показательно, не эпично"? В этом и искусство, показать, чтобы было правдиво, и в то же время зрелишно — видимая ложь даже в малом сразу картину разрушает, как картонная декорация в кадре! Метод Подервянского, насколько мне известно, это как раз — максимально в себя обстоятельства закинуть, себя отпустить, и по истинной природе творить. А не тащить на экран то, от чего зритель скажет "не верю". Вот поставьте себя на место зрителя, и ответьте, в каких местах показанной картины вы бы это сказали?

Да, есть вещи о которых знать не надо. Например штатные оргструктуры наших служб, порядок их взаимодействия, связи. Так что пусть Беата случайно встретит в гостинице фронтовых друзей — а не как в жизни, они меня страховали. Пусть у их командира, Юры Брюсова, также чисто случайно окажется друг в СМЕРШ, для неслуживших сойдет, а служившие поймут. Но чтобы она не решилась рассказать им, "что они про Партию подумают, если узнают, что Первый Секретарь — предатель", это простите, чисто интеллегентские метания, а у нас такие не работают! Когда до дела дошло, тут сантименты побоку, надо пожар тушить! Но с большой натяжкой, допустим…