Союз одиночек
Шрифт:
– Вы не правы, товарищ, – возразил он, согласный, если надо, и пострадать за свои убеждения. – Я ведь только предупредить. А меры, в случае чего, будут принимать они, – типчик указал на сторожевиков, скапливающихся у ворот и в самом деле поглядывающих на меня с подозрением.
Кажется, он искренне стремился мне помочь – будто рассчитывал получить за это премию. Но скорей его корысть состояла в ином: наставить грешника на праведный путь. Это же так возвышает!..
Действительно, когда я двинулся прочь от зрелища, оказавшегося почему-то запретным, абориген засеменил следом, торопясь вывалить на меня доводы, затертые от долгого применения, явственно отдающие плесенью. Сейчас он смахивал на заевший пулемет. Возраст, возраст – его бы пожалеть.
– Может, заткнешься? – спросил я без особой надежды.
– Но вы признаете, что коммунизм – наше будущее? – не сдавался он.
– Предлагаешь устроить диспут прямо тут?
– Правда уместна везде, – заявил типчик. – Наше учение всемогуще, поскольку верно.
– Или наоборот, – фыркнул я. – Ты что, агитаторов наслушался?
– Я и есть агитатор, – поведал он со скромной гордостью.
– Эй, поп, – не выдержал я, – хочешь в лоб?
Но типчик не внял – видно, давно не получал хорошей плюхи. Да и кто ж тут наделит его, болезного?
– А вы, товарищ, приходите в Храм, – вдруг позвал он. – Послушаете, приглядитесь. Не хлебом же единым…
– С маслом, – перебил я. – И с девками. А вы обобществите!.. На хрена мне такой кукиш?
Ну достал он меня!
– Приходите, приходите, – повторил он, радушно улыбаясь. – У нас для каждого найдется дело по душе.
Ну да, и для убийц? Что-то в этой фразе было… для сердца русского.
– Ждем вас, товарищ! – прибавил типчик ободряюще, только что по плечу не похлопал. И чем я так глянулся ему?
А меня он не заинтересовал – отработанный материал. Эти, прежние, попросту доживали в Лагере. Их терпели, к ним снисходили, но погоды они не делали. С одной стороны хорошо: хотя бы здесь не правят старики. Однако неясно, кто взрастил эту молодежь – энергичную, просветленную… несмотря ни на что. Откуда такой поворот? Это и надо выяснить.
Вот теперь, ближе к вечеру, я ощутил вокруг странное: по Лагерю будто незримые нити веяли, сплетаясь в тугую сеть, постепенно сгущавшуюся к центру. Мой Зверь посчитал бы их сродни запахам, но скорее тут замешаны мысли – ориентир не самый плохой. Обострившееся в последнее время чутье не подвело и на сей раз, вывело к цели быстро и кратчайшим путем. Ну, здравствуй, племя младое, незнакомое. Что же ты представляешь из себя?
Она была симпатичной, по меньшей мере. Открытое улыбчивое лицо, ладная фигура, движения легкие и точные – видимо, физкультурница. Или даже спортсменка: легкоатлетка либо гимнастка-художница. (Теннис тут вряд ли культивируют.) И пахла свежестью, несмотря на жару. Ее волосы выгорели добела, зато кожа побронзовела в йодистых испарениях моря. Одета в стандартное платьице, выцветшее и застиранное, на ногах сандалии.
Со школьных лет храню светлый образ комсомолки, внушенный тогдашней пропагандой. Но среди реальных партийцев встречал лишь карьеристок, помешанных на власти, или фанатичных дурищ с единственной извилиной, замусоренной демагогами. Или дурнушек, с отчаяния заделавшихся общественницами. Или смазливых девиц, планирующих выгодное замужество. Эта малышка не походила ни на один из помянутых типажей. Ее глаза были ясными, улыбка – озорной. Может, ее растили на тех же фильмах, что и меня?
– Не жарко ль тебе, красавица? – спросил я, заступая девушке путь. – И не вмазать ли нам по кружечке кваса, как думаешь? Или мама не велит?
– Мама не может мне ничего запретить, – ответила она серьезно.
– А кто может?
– Вожатый. Или комиссар. Но вряд ли они станут запрещать квас.
– А как насчет подозрительных знакомств?
– А что это такое? – удивилась девушка.
– Ну, или нежелательных.
– Разве бывают такие?
Уже интересно. Я-то считал: невинность коммунаров блюдут строго, как у монахов. Или для этого хватает забора?
– Как зовут тебя, чудо?
– Зоя, – ответила она, не ломаясь.
– А меня – Родион.
Улыбнувшись, девочка доверчиво взяла меня под руку. Может, она из тех, кто чист, пока не ушибется о жизнь? Я и таких знавал. И куда девается их доверчивость после первого встреченного мерзавца!..
– Ты тоже росла в интернате? Чуть не ляпнул: в инкубаторе.
– Конечно. Правда, только с восьми лет, – прибавила она с сожалением.
– А как же родители?
– Мы встречаемся. Иногда.
– Ну, ни фига себе!..
Тут нас прервали. Вдруг позвонил Гувер и, не вдаваясь в детали, предложил срочно заехать в их контору – якобы для важного дела. Удивившись, я дал согласие, хотя федерал звучал странно. Пока общался с ним, Зоя глядела на меня с любопытством, верно, не очень понимая, что происходит. Коснувшись выступа на шлеме, я отключил рацию.
– Нужно вернуться, – сообщил новой знакомой. – Хочешь со мной?
Эксперимент в самом деле занятный: выдернуть девчушку из нищей идиллии в сытое, но опасное будущее, – из одной общественной формации в другую, без пересадки.
– Меня не выпустят, – нерешительно сказала Зоя.
– «Границе на замке»? – хмыкнул я. – А вот сейчас проверим.
На проходной вправду возникли сложности. Но разрешились они просто: я сунул сторожевику пару мэнчиков, и он отвернулся, заинтересовавшись чем-то в глубине будки. Я вывел притихшую коммунарку наружу, усадил в мерцающий «болид» и рванул машину с места. Сразу включилась музыка, обволакивающая, вкрадчивая, а на дисплее возникла карта, указывая наше местонахождение. Сбоку панели открылось оконце бара.
– Хочешь пить? – спросил я. – Что выбираешь?
– Э-э… на твое усмотрение, – вывернулась Зоя.
– Безалкогольное, да?
Я налил фанты, с интересом ожидая ее реакции. При этом ощущал себя так, будто и сам пробовал впервые. Во всяком случае, маленькие открытия девушки и моему восприятию добавляли свежести.
– А хороший у тебя мобиль, – заметила Зоя с одобрением.
– Эти машинки отживают свое, – вздохнул я. – Еще год-другой, и пересядем в турбореактивы. Дело не только в скорости – но сколько можно цепляться за полоски асфальта, когда над головою такой простор? Лети, куда пожелаешь, и никто не перегородит путь. Мир без границ – как тебе такое?