Союз Преданных
Шрифт:
«Вы могли бы распорядиться, чтобы моей жене принесли поесть в покои. Она хотела отдохнуть с дороги, но сейчас наверняка уже проснулась», — попросил он. Васса кивнула и, подмываемая любопытством, решила самостоятельно оказать князю эту услугу.
За пределами зала совещания даже дышалось легче. Васса ускорила шаг и шаровой молнией прокатилась через кухню, закидывая в корзинку лепешки, сыр, немного мяса и сладкие булочки. Она видела достаточно женщин на сносях, чтобы знать, что в вопросах еды для них действовал принцип «всего и побольше».
Просиявшее
— Княгиня, — девушка поклонилась, на вытянутых руках выставляя свое подношение. — Ваш муж попросил принести вам что-нибудь из еды. Совещание немного затягивается, так что ужин будет еще нескоро.
— Спасибо, — улыбнулась Элизабетта. Васса знала о ней из историй Ладвига и Эдвина — похищенная невеста, жертва непримиримой мужской гордыни, заложница слепой княжеской любви — Элизабетта представлялась ей хрупкой заплаканной девушкой в изорванном свадебном платье. Но сейчас перед ней стояла смешливая молодая женщина, веселящаяся от своей неуклюжести и разве что немного уставшая.
— Если я могу сделать еще что-то…
— Ты можешь составить мне компанию, — Элизабетта жестом пригласила девушку пройти в покои. — Я так давно не бывала здесь, и мне очень хочется поговорить с кем-то.
Васса с готовностью кивнула. На маленьком столике она расставила тарелки с едой, выложила приборы и придвинула поближе к Элизабетте свежие сдобные булочки с вареньем. Молодая княгиня радостно вскрикнула и принялась за сладкое, свободной рукой поглаживая живот.
— А вы оба сладкоежки? — улыбнулась Васса. Элизабетта блаженно закатила глаза.
— Княгиня-мать запрещает мне есть сладкое, пока ребенок не родится. Боится, что из-за большого количества ягод и меда, у меня получится девочка, а княжеству нужны сыновья, — объяснила она. — Хотя их у меня и так двое, куда больше?
— Непростая задача, — покачала головой Васса. — А князь..?
— Князь только недавно признал в старшем сыне своего ребенка, — поджала губы молодая княгиня. Васса с сожалением вздохнула.
— Это из-за той истории с похищением? — проговорила она, с трудом сдерживая любопытство. — Когда Ладвиг держал вас…
— Ладвиг меня нигде не держал, — оборвала ее Элизабетта. — Это был его… свадебный подарок. Мы не надеялись, что у нас будет много времени, и все же, когда он предложил сбежать, я его не остановила. Мне и самой хотелось, чтобы у нас все получилось. Мы провели славные дни вместе.
— То есть он вас не… склонял к… ну…
— Скорее было наоборот, — усмехнулась Элизабетта, откусывая новую булочку. — Я знаю, что о таком не принято распространяться, но какие секреты могут быть в этих стенах? А Ладвиг заслужил того, чтобы о нем говорили правду. Особенно теперь, когда рядом с ним такая… принцесса, — в ее словах чувствовалась горечь.
— Вы с ним любили друг друга?
— Насколько это было возможно, да. Но с Севера не убежать, ты же знаешь? — грустно улыбнулась княгиня. — Поэтому вскоре Фредерик и Ирвин со своими дружинами нашли нас. И я… уговорила Ладвига сдаться. Я не знала, что Фредерик засунет его в темницу, равно как не знала, что наш с Фредом брак окажется не таким уж и плохим, если не считать его матушку. Но я рада, что Ладвиг смог жить дальше и выполнять свой долг. В конце концов, ради этого я и спасала его жизнь.
Она продолжила говорить о том, каким Ладвиг был безбашенным, смелым, отчаянным, как он рвался в бой с Фредериком и Ирвином, и как она сама отговаривала его от кровопролития. Затем она быстро перескочила на рассказы о детях и супружеских обязанностях, начала делиться советами, как будто из паршивых книжек о женской мудрости в духе: «Стерпится-слюбится» и «если любишь — отпусти», а Васса смотрела на нее и пыталась представить, что было бы, если бы Элизабетта и Доминика оказались в одной комнате.
Вдруг княгиня посмотрела на Вассу полными надежды глазами и спросила:
— Ты могла бы устроить нам с ним встречу?
***
Доминика вернулась в свои покои, словно одурманенная. Она не обращала внимания, шел ли кто-то за ней, просто брела по ставшим уже привычными коридорам, то и дело касаясь камня стен рукой. Только в своих покоях она огляделась и увидела, что все это время за ней следовал Куно, как молчаливая тень. Когда дверь за ним закрылась, он не дал Доминике сказать и слова, тут же порывисто обнял и запрыгал на месте, звонко вереща.
— Ты представляешь! Пресвятые духи, я не могу поверить, что это случится! Князь даст тебе править, создаст убежище для чародеев! Ты станешь нашей королевой! Он точно тебя хочет, раз уж так расщедрился, Дом! Климат тут, конечно, ни к черту, но какая разница, если у нас всех будет настоящий дом, в котором мы будем под защитой! Дом, я тебя обожаю, ты самая мудрая, самая дальновидная, самая… — он не сдержался и принялся целовать ее в щеки, довольный, как ребенок. Доминика попыталась отвернуться, уперлась ему в плечи и, наконец, вывернулась из его объятий.
— Тебя, что, это правда радует? — спросила она. В ее глазах плескался гнев. Куно удивленно отступил назад.
— А тебя нет? — спросил он. Его губы задрожали. Все восхищение Доминикой испарилось в одно мгновение, на его месте осталось только непонимание и болезненное разочарование. — Разве не этого ты хотела? Править справедливо и достойно. А тут еще не надо никого подставлять и…
— План был другой, — проговорила она, с трудом подбирая слова. Ее душили чувства, в первую очередь беспомощность, с которой она боролась всю сознательную жизнь, и только принцессе казалось, что одерживает победу, она вновь оказывалась на лопатках. Теперь к беспомощности примешивалась ярость. Хотелось бросать вещи об пол и стены, рвать бумаги и платья, но вместо этого Доминика замерла, до скрежета стиснула зубы, контролируя каждое движение, каждый вздох.