Создания смерти, создания тьмы
Шрифт:
— Занятная история, Томми, — бросил Эйнджел.
— Это только история, Эйнджел, больше ничего. Я ничего не имел в виду, никого не собирался задеть.
— А никто и не обиделся, я, по крайней мере.
За его спиной послышалось движение, и из темноты вырос Луис. В тусклом свете его бритая голова слегка поблескивала, мускулистая шея виднелась над воротником черной шелковой сорочки под идеально сшитым серым костюмом. Луис был на голову выше Эйнджела и возвышался над ним, как колонна. Он несколько минут буравил взглядом Томми.
— Фрукт, это... какое-то чудное слово, мистер Кью, — ровным голосом заговорил Луис. — Что оно точно означает?
Томми Кью побледнел
— Неплохая история, мистер Кью, — голос Луиса был подобен шелку его сорочки. — Только будьте осмотрительнее, когда ее рассказываете, — он подарил Томми ослепительную улыбку. Так мог улыбнуться кот мыши на прощание, чтобы она унесла эту улыбку с собой в могилу. Капля пота сбежала по носу Томми и на мгновение задержалась на кончике, перед тем как шлепнуться на пол. К этому моменту Луиса в комнате уже не было.
— Не забудь о моей машине, Вилли, — напомнил я и вышел из гаража вслед за Эйнджелом.
Глава 10
Мы прошли пару кварталов до известной Эйнджелу закусочной с ночным баром. Луис прогулочным шагом двигался на несколько шагов впереди, и встречная публика расступалась перед ним, как воды Красного моря перед Моисеем. Кое-кто из женщин с интересом поглядывали на него, а мужчины большей частью опускали глаза или утыкались взглядом в витрины, как будто увидели там нечто исключительно любопытное.
Из бара доносился голос какого-то самодеятельного певца, пытавшегося исполнить под гитару «Только любовь может разбить твое сердце», подражая Нейлу Янгу. Получалось у него как-то не очень убедительно.
— У него такой вид, как будто он Нейла Янга ненавидит, — высказал свое мнение Эйнджел, когда мы вошли внутрь.
— Нейл Янг сам бы себя возненавидел, если бы услышал эти рыдания, — повел плечами шедший впереди Луис.
Мы заняли один из столиков между перегородками. Принять заказ пришел, тяжело ступая, сам хозяин по имени Эрнест, тучный и, судя по виду, страдающий несварением желудка. В баре «У Эрнеста» с заказами, как правило, работали официантки, но и здесь Эйнджел с Луисом находились на особом положении.
— Привет, Эрнест! — поздоровался Эйнджел. — Как идут дела?
— Будь я гробовщиком, народ перестал бы умирать, — ответил Эрнест. — И можешь не спрашивать, моя старуха так и не стала красавицей.
Это был давно установившийся и ставший ритуалом набор реплик.
— Ты уже сорок пять лет как женат, — продолжал Эйнджел. — Ей уже точно не похорошеть.
Эйнджел с Луисом заказали клубные бутерброды, и Эрнест пошаркал выполнять заказ.
— Будь я молодым и таким как он «красавчиком», я бы отрезал себе член и стал бы петь фальцетом да денежки заколачивать, потому что с такой рожей от члена пользы мало.
— Хотя, ты не красавец, но тебе это не мешает, — многозначительно изрек Луис.
— Как знать, — усмехнулся Эйнджел. — Будь я посмазливее, мог бы и белого подцепить.
Они перестали цеплять друг друга, и мы молча ждали, пока горе-певец добьет Нейла Янга. Теперь, когда я больше не служил в полиции, наша встреча выглядела как-то странно. Прежде, когда у Эйнджел а было что мне сообщить, или он просто хотел увидеться и поговорить о Сьюзен и Дженнифер и мы встречались с ним в гараже Вилли, в кафе или в Центральном парке,
Но в этот раз напряженность пропала. Напротив я впервые ощутил силу дружеских уз, связывавших меня с Эйнджел ом. Более того, я чувствовал со стороны обоих сочувствие, сожаление, человеческое внимание и доверие. Если бы они думали и чувствовали иначе, мы бы не сидели теперь вместе — в этом можно было не сомневаться.
А возможно, за этим стояло нечто большее, что только начинало доходить до моего сознания. Я стал сбывшимся худшим кошмаром из всех, которые могут привидеться полицейскому. Полицейские и их семьи, их жены и дети, неприкосновенны. Надо быть сумасшедшим, чтобы поднять руку на полицейского и совершенным безумцем, чтобы посягнуть на жизнь его семьи. Это основы нашей жизни, искренняя вера в то, что после дня, заполненного осмотром трупов, допросами воров, насильников, торговцев наркотиками и сутенеров, мы можем вернуться в собственную жизнь, зная, что наши семьи находятся как бы в стороне от всего этого, и благодаря им мы также можем держаться в стороне.
Но смерть Сьюзен и Дженнифер поколебала эту веру. Кто-то не пожелал считаться с правилами. В отсутствие ответа и возможности понять и объяснить произошедшее потребовалось другое решение, и каким-то образом центр тяжести случившегося переместился на меня и тех, кто были ближе всего ко мне. Я был хорошим полицейским, но быстро спивался. У меня уходила почва из-под ног, и я слабел, и кто-то воспользовался этой слабостью. Другие полицейские видели во мне источник заразы, а не нуждающегося в помощи коллегу. О моем уходе не пожалел никто, возможно, даже Уолтер.
В то же время все произошедшее сблизило меня с Эйнджелом и Луисом. Они не питали иллюзий насчет окружающей их жизни и не создавали для себя никаких философских конструкций, которые позволили бы им и быть ее частью, и держаться в стороне. Луис был киллером и не мог позволить себе подобных заблуждений. А крепость связи, существовавшей между ним и Эйнджелом, и его лишила иллюзий. С моих глаз теперь тоже словно спала пелена, и мне предстояло перестроиться и найти в жизни свое новое место.
Эйнджел взял с соседнего столика оставленную кем-то газету. Его внимание привлек заголовок.
— Ты его видел?
Я бросил взгляд на газетную страницу и кивнул. Во время недавнего нападения на банк один молодой человек попытался проявить геройство и получил полный заряд из двух стволов обреза. Об этом трубили во всех газетах.
— Вот история, — заговорил Эйнджел. — Выходят парни на дело. Никого трогать не собираются. Просто хотят войти в банк и взять денежки. А деньги-то, между прочим, застрахованы, так что банку ни холодно ни жарко. Ну, а потом они хотят уйти, и все. У них с собой оружие, потому что без него их всерьез не примут. Кто на них посмотрит, если они только ругаться будут? Но всегда найдется засранец, считающий себя бессмертным, и все потому, что он живой. Парень молодой, поддерживает себя в форме и уверен, что все киски будут его, если он не даст ограбить банк. Ну посмотрите-ка на него: вылитый агент по продаже недвижимости, двадцать девять лет, холостой, огребал приличные бабки, и вот в нем дыра, что твой туннель Холланда под Гудзоном. Ланс Перерсен, — Эйнджел изумленно покачал головой. — В жизни не встречал парня с таким именем: Ланселот.