Создать Веру - убить Веру
Шрифт:
— Вы поговорите, а я подожду в соседней комнате.
Мы остались одни. Иуда кашлянул.
— Христос, как ты?
— Ничего, нормально.
— Мне Иисус сказал…
— Все правильно он тебе сказал. Вопрос решен, и не может быть пересмотрен. В детали я не вдавался, это вы обсудите с Иисусом.
Мы помолчали.
— Мы больше не увидимся?
— Это как Господь решит. Но, скорее всего, нет.
— Тогда прощай.
— Прощай.
Я встал, и мы обнялись.
— Как твое настоящее имя?
— Теперь это не имеет никакого значения.
ОН2
— Вчерашние беспорядки — это ерунда. На такое римляне мало обращают внимания. Подумаешь, евреи подрались! — Пришел отряд, разогнал дерущихся. Всего-то дел… Совсем другое, как ты сказал, бунт или подстрекательство к нему, а еще лучше — подготовка восстания. Здесь уж прокуратор церемониться не будет.
— Какое восстание? Жалкие кучки разбойников, называющих себя борцами…
— А как тебе такой вариант? В назначенный день и час готовится захват города. Для этого в горах организуются отряды повстанцев. Они проходят спешное обучение приемам городского боя. В кузнях куются ножи, мечи, секиры, пики — все это низкого качества, но для первого боя сгодится. Как бы ни была сильна римская пехота, но потери с ее стороны все равно будут. А раз будут потери, то будет и захваченное оружие, причем, отменное. Отряды незаметно просачиваются в город вместе с караванами и поденщиками. По сигналу сразу в нескольких местах города завязываются бои. Наиболее легкая добыча — это городская стража. На помощь повстанцам приходит городская беднота, организацией которой уже сейчас занимается находящийся в городе разбойник Варавва. Римляне не выдержат многочисленных ударов и будут вынуждены отступить в цитадель, вокруг которой замыкается плотное кольцо осады. В самом начале восстания захватываются и запираются городские ворота, чтобы римляне не могли отправить гонца за подмогой. В цитадели, с ограниченными запасами пищи и воды, римляне долго не продержаться… Как тебе такой план?
— План хорош, только где все те силы, которые могли бы его осуществить?
— Их нет, но это неважно. Главное, что есть план и есть человек, который его разработал и хочет реализовать.
— И кто же он?
— Иисус Христос.
— Ерунда. Прокуратор этому не поверит. Ведь у него есть свои шпионы, которые доносят ему обо всем. Подготовка отрядов не может пройти незамеченной. К тому же, Иисус Христос проповедует идеи мира и любви.
— Людям свойственно менять свои убеждения. А шпионы могут и не знать всего.
— Хорошо, пусть так, но прокуратор — умный человек, и он потребует доказательств.
— Я не думаю, что он потребует особо весомые доказательства, если к нему с такими сведениями придет человек, которому нельзя будет не поверить.
— И что же это за человек?
— Из ближайшего окружения Христа. Самый преданный его соратник.
— И кто же это будет?
— Ты, Иуда…
— Я?! Ты с ума сошел!
— Ничуть. Только тебе Понтий Пилат поверит.
— Давай прекратим этот разговор. Он ни к чему.
— Ты забыл, что этого хочет сам Христос?
— Нет, не забыл. Но он не говорил о такой моей роли.
— Он оставил детали на мое усмотрение.
— Это ты ему внушил мысли о кровавой жертве?
— Я их просто немного подправил. В этом нет ни капли моей корысти. Мы должны любой ценой сбросить с себя римское владычество! Или ты хочешь и дальше терпеть их над собой?
— Почему это должен делать я? Ведь меня заклеймят как предателя.
— Потому, что все знают, что ты — мой помощник, и доверяю я безоговорочно только тебе. Сразу после ареста Христа я помогу тебе исчезнуть из города. Ты же хотел уехать в Тибет, в монастырь? Я уже разузнал, где он находится. Дам тебе денег и карту. Придя в монастырь, ты сможешь рассказать учителю Христа, что тот свое предназначение выполнил.
— Но ведь арестовывать придут тебя.
— Мы с Каиафой предусмотрели и это.
— С Каиафой?
— Первосвященник Иудеи также ненавидит римлян. Он в курсе моего плана и поможет его осуществить. Негоже убивать наследника царской династии. Как сделать подмену, мы обсудим позже.
Иуда погрузился в тяжкие раздумья. Иисус еще немного постоял и ушел в дом, оставив его наедине со своими мыслями.
ОНИ 3
Понтий Пилат задумчиво глядел на Каиафу. Его тяжелый пронизывающий взгляд, казалось, прожигал первосвященника насквозь. Но Каиафу трудно было смутить, в своей жизни он повидал всякое: борьба за то, чтобы стать первосвященником Иудеи, требовала немалых бойцовских качеств. Поэтому он без всякого напряжения выдержал взгляд прокуратора. Пилат имел обыкновение во время разговора вставать и ходить по залу. Однако в этот раз он изменил своим правилам.
— Не верю я этому доносу о готовящемся восстании. Моя разведка ничего подобного мне не докладывает. Обычные кучки разбойников, которых мы легко отлавливаем. И ничего более серьезного.
— Но ведь Варавва действительно в городе. И сведения поступили от человека, входящего в ближайшее окружение Христа. Они с Христом практически друзья.
— Что же это за друг, который предает? Впрочем, у вас, евреев, все возможно.