Создатель ангелов
Шрифт:
— Сколько им осталось?
Она должна была настаивать, чтобы он опять не дал какой-нибудь уклончивый ответ. У нее не было доказательств, только одно предчувствие, но она старалась не подавать вида.
— Они быстро взрослеют, — сказала она.
Он ничего не ответил.
— Слишком быстро, — продолжала она. — Это ненормально. Это похоже… — Шарлотта поискала нужные слова: — Как будто за месяц они взрослеют на год.
— Я ведь уже объяснял вам.
— Мне не надо ничего объяснять! — вдруг крикнула она. — Мне это ни к чему! И я не желаю больше слышать,
Она даже испугалась своей бурной реакции. Но, видимо, это произвело на него впечатление. Он откинулся на спинку кресла и провел рукой по бороде, тяжело дыша и раздувая крылья носа. Рука спустилась по подбородку к шее и остановилась на груди.
— Сколько им осталось? — спросила фрау Манхаут снова.
Она стала говорить тише, испугавшись, что дети только что могли ее услышать.
Доктор наклонился вперед и сложил руки на столе, на листке бумаги. Ему, видимо, уже приходилось сообщать подобные новости безнадежным пациентам.
— Учитывая то, как обстоят дела сейчас, что, собственно говоря, ничего еще не значит, так как вполне возможно…
— Сколько?
— Год, от силы два.
— Один год? От силы два?
Он лишь кивнул.
— То есть они доживут максимум лет до шести, — сказала она скорее сама себе, чем доктору, опустившись на стул.
Ее захватили смешанные чувства. С одной стороны, облегчение, от того что она наконец узнала правду, но с другой стороны, эта правда перекрыла ей дыхание. Но надо было идти дальше, пока он еще разговаривал с ней.
— И когда вы об этом узнали?
— Вскоре после их рождения.
— Почему вы не сказали мне раньше?
— Потому что все будет хорошо. Последние исследования…
— Все эти исследования — полнейшая ерунда! Единственное, чего вы добились, — ваши дети стали бояться вас!
Она не могла больше сдерживаться и не видела для этого причин. На самом деле, ее ярость была выходом для ее горя, которое она не хотела показывать.
— Я пытаюсь спасти их жизни, — ответил доктор холодно. — Это моя цель. Я хочу их вылечить. Ведь это правильно?
— Им нужно в больницу, — сказала она, пару раз глубоко вдохнув.
— Я знаю, что лучше для них, — решительно отрезал он. — Они не поедут в больницу.
— Вы ведь можете посоветоваться с кем-то еще, — попробовала она уговорить его.
— Там одни шарлатаны!
Ей стало страшно. Впервые она услышала, как доктор повысил голос. При этом руки его вздрогнули, будто его ударило током. Она вдруг испугалась его. И это было впервые. Она никогда не чувствовала себя комфортно в его присутствии, но и страха перед ним она никогда не испытывала.
Шарлотта медленно поднялась. Он услышал, как скрипнул ее стул, и сказал, не глядя в ее сторону, как будто говорил сам с собой:
— Время. Мне нужно время. Это всё.
Честно говоря, ей хотелось уйти, ничего больше не говоря, но она все-таки задала еще один вопрос, хотя и понимала, что это было очень наивно с ее стороны:
— Сколько
— Я не занимаюсь вычислением процентов. Я исхожу из того, что все будет хорошо. Я всегда поступал только так.
Фрау Манхаут вернулась в класс будто оглушенная. Там она старалась держаться изо всех сил, хотя ей казалось, что она уже видит в глазах мальчиков приближение смерти.
Только придя домой, она дала себе волю. Ей хотелось позвонить Ханне и попросить у нее совета и поддержки, но она так и не сделала этого. Шарлотта решила, что пока это должно оставаться ее тайной. Если бы она поговорила об этом, то все стало бы окончательным и никакой надежды на выздоровление не осталось бы. Когда нести этот крест станет совсем невмоготу, она расскажет кому-нибудь, так она решила. И еще фрау Манхаут решила сделать все возможное, чтобы детям было как можно лучше. Для начала устроить праздник в день их рождения, через две недели. А потом? Этого она пока не знала.
Глава 9
Большинство жителей Вольфхайма, у которых были маленькие дети, с пониманием отнеслись к чрезвычайным мерам, предпринятым доктором Хоппе на следующее утро после дня рождения его сыновей. Пожилые жители деревни, пусть и в расплывчатых выражениях, ссылались на смерть отца доктора и говорили, что несчастье с его собственным сыном наконец предоставило ему предлог окончательно замести все следы. Но какова бы ни была истинная причина, все были единодушны в том, что решение доктора может принести еще больше бед и несчастий. О том, что предшествовало этому решению, существуют многочисленные свидетельства, которые, будучи связаны воедино, образовывают, подобно лоскутному одеялу, цельный рассказ.
Борис Круазе, которого из-за вывихнутой лодыжки привезли на машине, оказался в тот день, 29 сентября 1988 года, первым гостем на празднике. Он принадлежал к числу пяти счастливчиков, которые за несколько дней до этого, к своему величайшему удивлению, обнаружили в почтовых ящиках приглашения от братьев Хоппе. Шестилетний Олаф Звесте с Кирхштрассе и его ровесник и сосед Рейнхарт Шонбродт тоже были в списке гостей, как и пятилетние братья-близнецы Мишель и Марсель Морне, с видимой гордостью показывавшие свое приглашение завсегдатаям кафе «Терминус». По неумело выведенным печатным буквам можно было понять, что приглашение было написано собственноручно кем-то из виновников торжества.
Фрау Манхаут отвела Бориса в кухню, где трое сыновей доктора Хоппе в коронах из золотой бумаги сидели и читали книжки, которые им из-за прихода гостя пришлось закрыть и спрятать. Это они сделали с явной неохотой.
— Вот такие толстые книжки, — рассказывал потом Борис, показывая большим и указательным пальцами расстояние сантиметров в пять. И так как он сам только начал учиться читать, то не мог сказать название книги, но на обложке заметил воздушный шар.
Рейнхарт и Олаф прибыли вместе и пожали именинникам руки. Рейнхарту бросилось в глаза, что у всех троих были на руках коричневые пятна.