Создатель звезд
Шрифт:
Мне показалось, что я увидел Создателя звезд в двух аспектах: как особую, творящую форму духа, давшую жизнь мне, космосу, и как нечто, внушающее крайний ужас, нечто более величественное, чем творчество, то есть, установленное раз и навсегда совершенство абсолютного духа.
Жалкие, жалкие и банальные слова. Но в самом ощущении ничего жалкого не было.
Оказавшись лицом к лицу с этой бесконечностью, которая оказалась выше моей способности постижения, я, космический разум, воплощение всех звезд и планет, пришел в такой же ужас, в какой приходит дикарь при блеске молнии и раскатах грома. И когда я пал ниц перед Создателем звезд, мой разум захлестнуло лавиной образов. Вновь передо мной пронеслась несметная толпа выдуманных
Когда я созерцал эту армию божеств, поднимавшуюся ко мне из разных миров, словно облако дыма, – в мой разум проник новый образ бессмертного духа. Этот образ был порожден моим космическим воображением, и в то же время чем-то большим, чем я сам. В памяти автора этой книги, человека, остались лишь обрывки этого видения, которое невероятно потрясло и взволновало его, когда он был космическим разумом. И все же я должен попытаться поймать это ощущение в крайне слабую сеть слов.
Мне показалось, что я совершил путешествие во времени в обратном направлении к самому моменту Творения. Я наблюдал рождение космоса.
Дух был погружен в печальные раздумья. Будучи бесконечным и вечным, он сам ограничил себя конечным и временным бытием и сейчас размышлял о прошлом, которое ему не нравилось. Он был неудовлетворен каким-то творением в прошлом, мне неизвестным; и он был также неудовлетворен своей нынешней временной природой. Эта неудовлетворенность подтолкнула дух к новому творению.
И вот, в соответствии с возникшем в моем космическом разуме видением, абсолютный дух, ограничивающий себя во имя творчества, исторг из себя атом своего бесконечного потенциала.
Этот микрокосм нес в себе зародыш пространства, времени и всех видов космических существ. Внутри этого точечного космоса мириады, хотя и не бесчисленные, центров физической энергии, которые человек смутно представляет как электроны, протоны и тому подобное, поначалу совпадали друг с другом. И они пребывали в состоянии покоя. В состоянии покоя находилась собранная в одной точке материя десяти миллионов галактик.
Затем Создатель звезд сказал: «Да будет свет». И стал свет.
Все представлявшие собой единое целое центры энергий излучили ослепительный свет. Космос взорвался, реализовывая свой потенциал пространства и времени. Центры энергии разлетелись в разные стороны, словно осколки разносимой взрывом бомбы. Но каждый центр сохранил память о едином духе целого и желание вернуться к нему; и каждый центр был отражением сущности всех остальных центров, разбросанных во времени и пространстве.
Перестав быть точечным, космос превратился в занимающую некий объем невообразимо плотную материю и сильное излучение, и постоянно расширялся. Он был спящим и бесконечно разъединенным духом.
Но то, что космос расширялся, значило, что его составные части сокращались. Центры абсолютной энергии, поначалу совпадавшие с точечным космосом, сами словно генерировали космическое пространство, отдаляясь друг от друга. Расширение космоса, как целого, было в то же время сжатием его физических составляющих частей и длины его световых волн.
Хотя размеры космоса всегда были конечны, у него не было ни границ, ни центра его коротких световых волн. Как у поверхности раздувающейся сферы отсутствуют границы и центр, так и у расширяющегося объема космоса отсутствовали границы и центр. Но если центром поверхности сферы является точка, расположенная вне этой поверхности – в «третьем измерении», то и центр объема космоса находился вне его, как бы в четвертом измерении.
Плотное взрывающееся огненное облако разбухло до размеров планеты, потом до размеров звезды, затем до размеров галактики, а вслед за тем и до протяженности десяти миллионов галактик. И по мере своего разбухания оно становилось более разреженным, менее ослепительным, менее беспокойным.
Затем космическое облако распалось в результате противоречия между его тенденцией к расширению и притяжением составляющих его частей. Оно развалилось на многие миллионы облачков, превратившись в рой огромных туманностей.
Некоторое время туманности располагались так же близко друг к другу, как тучи на грозовом небе. Но просветы между ними расширялись, и, наконец, они стали такими же обособленными, как цветы на кусте, как пчелы в летящем рое, как птицы в мигрирующей стае, как корабли на море. Они удалялись друг от друга со все возрастающей скоростью; одновременно с этим каждое облако сжималось, превращаясь сначала в комок пуха, потом во вращающуюся линзу, а потом в хорошо знакомый нам вихрь звездных потоков.
А космос все расширялся, и наиболее удаленные друг от друга галактики разлетались в разные стороны с такой скоростью, что ползущий черепашьим шагом свет уже не мог преодолеть настояние между ними.
Но я в своем воображении видел их все. У меня было такое впечатление, что все освещено каким-то другим, внутренним, сверхкосмическим и сверхскоростным «светом», источник которого располагался вне самого космоса.
И снова, но уже в новом, холодном, всепроникающем свете, передо мной проходили жизни всех звезд, миров, галактических сообществ и моя собственная жизнь вплоть до этого самого момента, когда я предстал перед бесконечностью, которую люди называют Богом и представляют себе в образе, соответствующем их человеческим чаяниям.
Сейчас я и сам пытался представить этот безграничный дух – Создателя звезд – в образе, рожденном моей, пусть и космической, но все же смертной природой. Ибо сейчас мне показалось, что я вдруг вышел за пределы трехмерного восприятия, свойственного всем созданиям, и увидел физический облик Создателя звезд. Я увидел, правда за пределами космического пространства, сияющий источник сверхкосмического света. Он представлял собой невыносимо яркую точку, звезду, солнце, более мощное, чем все солнца вместе взятые. Мне показалось, что эта лучезарная звезда и есть центр четырехмерной сферы, выгнутая поверхностью которой представляет собой трехмерный космос. Эта звезда звезд, которая и была Создателем звезд, оказалась увидена мною, сотворенным ею космическим созданием, на одно короткое мгновение, прежде чем ее сияние не обожгло мои «глаза». И в это момент я понял, что действительно увидел истинный источник всего космического света, жизни и разума, а также еще многого другого, о чем пока не имел никакого знания.
Но этот образ, этот символ, постигнутый мною, космическим разумом, в результате стресса, вызванного невероятным ощущением, – распался и трансформировался уже в самом процессе постижения, настолько неадекватен он был полученным ощущениям. Когда ко мне вернулось «зрение», я понял, что эту звезду, которая и была Создателем звезд и постоянным центром всего бытия, я воспринял как смотревшую на меня, ее творение, с высоты ее бессмертия. Когда я увидел Создателя звезд, то раскрыл жалкие крылья своего духа и воспарил к нему – для того лишь, чтобы обжечься, ослепнуть и рухнуть вниз. Мне представилось, что в момент моего видения все надежды всех смертных духовных существ на единение с бессмертным духом наполнили силой мои крылья. Мне казалось, что Звезда, мой Создатель, должна склониться мне навстречу, поднять меня и обнять своими лучами. Ибо мне показалось, что я, дух стольких миров, цвет стольких эпох, был Космической Церковью, наконец-то достойной того, чтобы стать Невестой Божией. Но вместо этого я оказался обожжен, ослеплен и низвергнут ужасным светом.