Создатели монстров
Шрифт:
– Призрак? – переспросил Костя.
– Ты смеёшся, но это было жутко! Внезапно он исчез и снова возник через секунду всего в десятке метров от меня. Ты понимаешь, проскользнул сквозь железную ограду, будто настоящий полтергейст! У меня душа ушла в пятки, но, к счастью, он вроде бы меня даже не заметил. Затем сделал несколько шагов, оглянулся и мне показалось, что он посмотрел прямо на меня – конечно, не дам гарантию, ведь я не видел его лица, было слишком темно. Мне показалось, что я увидел только его глаза, хотя и тех, по-моему, не было – лишь глубокие серые впадины, как у мертвеца. После этого он просто растворился в воздухе,
– И ты хочешь убедить меня в том, что это не глюк? – скептически заметил Пришвин. – Ты, наверно, на радостях попросту надрался в первый день приезда. Что бухал?
– Думай, что хочешь, а я буду его искать. И я его найду!
– Искать кого?
– Полтергейст, – ответил Самойлов и обиженно отвернулся, уставившись на окрашенные в лёгкий вечерний багрянец холмы на западе, залитые лучами заходящего солнца.
Усмехнувшись в ответ на обиду коллеги, известного своим чрезмерно богатым воображением, Костя прошёл несколько метров вдоль ограды. Он не знал, на кого ему больше злиться: на себя, на Стеблова, заманившего его в эти богом забытые края или Самойлова. Пришвин чувствовал, что его впечатлительный спутник не лжёт, но то, что он якобы видел в темноте, могло быть чем угодно, вплоть до галлюцинаций. Разумеется, им обоим не хотелось сдавать свои позиции так быстро, и, наверное, этот научный объект был вполне достоин, чтобы заняться им всерьёз. Но сейчас это казалось почти нереальным.
Он обернулся и снова внимательно посмотрел на Гришу. Тот увлечённо рассматривал первые звёзды, проступившие на вечернем небе. Поистине, это был неисправимый мечтатель! Его нелепейшие из идей в своё время позабавили многих, с кем он общался, а статьи, посвящённые нечистой силе и НЛО, которые в своё время взяли в пару-тройку бульварных газетёнок, могли развлечь разве что старушек, коротающих вечера на скамейках у подъездов, но бесспорно было то, что Гриша искренне верил в то, что создавал в своём воображении, а создавал он монстров, привидений, инопланетян и прочих существ, невозможность существования которых, как принято считать, уже давно доказана математически.
– Ты в курсе, что мы на территории биосферного резервата? – спросил Пришвин.
– Конечно! – отозвался Самойлов.
– Интересно, что научный институт когда-то построили в центре заповедника.
– Поверь мне, Костик, это не самое интересное. Биосферные заповедники во всём мире начали создаваться лишь с начала семидесятых годов. В СССР иногда их статус присваивался даже обычным закрытым заповедникам, но не в этом дело.
– Ну, а в чем разница?
Пришвин скептически приготовился выслушать новую лекцию своего начитанного коллеги, насыщенную набором на сей раз биологических терминов.
– Ладно, так уж и быть, объясню. Отличие в том, что присутствие человека на территории биосферного резервата не только не запрещено, но является едва ли не обязательным фактором. Здесь никого не охраняют от людей, напротив, люди – это необходимость, определяющая статус резервата, если хочешь, составная часть местной экосистемы.
– Любопытно. Значит, мы можем спокойно давить ящериц и ловить редких бабочек сколько влезет?
– В принципе, да. Но вот что интереснее всего! До семидесятых годов здесь был закрытый заповедник, биосферным он стал намного позже. А это значит, что биосферный резерват – всего лишь современное прикрытие для засекреченного объекта, который, судя по всему, был построен по меньшей мере сорок лет назад. И у меня большие подозрения, что долгие годы там занимаются какими-то запрещёнными исследованиями.
– Под эгидой властей?
– Не обязательно, – возразил Самойлов. – Хотя можно сказать и так, ведь у кого деньги, у того и власть.
– Тогда олигархат? Какой-нибудь миллиардер тайком содержит старый полуразвалившийся научный объект на свои личные деньги, дабы потешить самолюбие и немного заработать на исследованиях?
– Почему же сразу тайком? Кстати, вспомни, сколько было разрушено и разворовано бывших секретных объектов времён СССР. Никому до этого нет никакого дела, а ведь это были гигантские постройки, напичканные довольно продвинутой на тот момент электроникой. Да и лабы в них, уверен, были по первому разряду. Достаточно было вложить в них немного денег, обновить, обустроить, закупить современное оборудование и – понеслась!
– Хорошо, – сказал Пришвин. – У нас есть хоть один шанс попасть на этот объект?
Самойлов пожал плечами:
– Наверное, единственный – через КПП, вполне легально. Если мы будем всё время двигаться на запад через перевал, то обязательно скоро выйдем к нему.
С минуту они оба молчали, глядя в сторону едва различимого в сумерках института Биотехнологий сквозь прутья ограды, как вдруг тишину нарушил отдалённый долгий вой. Его тоскливое эхо пронеслось над пустошью и стихло где-то вблизи горных склонов.
– Это там, – спокойно проговорил Самойлов, указав туда, где смутно виднелись корпуса научного института.
– Что это было? – внутренне содрогнувшись, спросил Пришвин.
– Я не удивлюсь, если это сторожевые псы, – отозвался Гриша. – Надёжная охрана для секретного объекта, даже если отключится напряжение забора.
При всём своём желании Костя даже не нашёл, что на это возразить. Он молча закинул на плечи свой тощий рюкзак с остатками пожитков и широким бодрым шагом направился к перевалу в сторону КПП. Так же молча Гриша Самойлов двинулся следом за ним.
5
Профессор Волков проснулся как всегда на рассвете с тяжёлым чувством, что ему чего-то невыносимо, чудовищно не хватает. Каждый раз, просыпаясь с этим чувством уже в течение двух лет, он не мог понять, чего именно? Тогда, по привычке накинув халат, он подходил к широкому панорамному окну, поднимал жалюзи и, ослеплённый напором первых лучей восходящего солнца, вспоминал. Ему открывался вид на искусственный запущенный яблоневый сад, разбитый перед центральным корпусом научного института, и видеть всё это было не столько отрадно, сколько больно и грустно.
Минуло всего два года, как из жизни ушла его жена. Ни одна из самых удручающих перемен или катастроф, произошедших с того момента, как он занял пост директора секретного «Объекта-5», а ныне НИИ «Биотехнологий» не могла сравниться с этим ударом. Но всё же вот уже два года профессор пытался жить совершенно по-новому, удивляя всех и самого себя волной столь неожиданных успехов. Ему удалось не без труда пережить утрату жены и, как следствие, профессор приступил к работе с утроенной энергией. Проект «Доминант» не был, откровенно говоря, его самым любимым детищем и оказался едва ли не самым сложным и долгим, но, несмотря на ряд довольно удручающих ошибок и провалов, Волков пришел-таки к созданию новой, внушительной как минимум по размерам, особи.