Создательница
Шрифт:
— Ты как раз вовремя. В очередной раз.
Он мрачно улыбнулся.
— Я видел, как он вошёл. Я не хотел мешать, но он выглядел так, будто хотел наброситься на тебя.
— Ты наблюдал за домом.
После инцидента сегодня вечером меня это уже не так сильно беспокоило, как раньше.
Он снял пропитанную кровью одежду, которая была на нём во время боя. Теперь на нём были одеты древние джинсы и такая белоснежная футболка, что по сравнению с чёрной, кожаной курткой, казалось, она почти светится.
— Хотя
Я чуть не сказала ему, чтобы он отправлялся домой. Билли не вернётся, а для Антона не имело бы смысла сегодня ночью охотится за мной. Без сомнения, он где-то зализывает свои раны, планирует следующее нападение или агитирует своих последователей.
Но Антон безумец. Ничего из того, что он делает, не имеет смысла. А мысль о том, что Люк будет защищать меня, внезапно привела к тому, что я почувствовала себя в безопасности — не так, будто меня преследует сталкер.
— Пойдём наверх, — прошептала я, — он взял меня за руку и, пока мы пробирались в мою спальню, скрыл нас заклинанием. — Кварторы сказали тебе, чтобы ты пришёл сюда?
— Они знают, что я здесь.
Я включила лампу, села на кровать, и стала наблюдать, как он ходит по комнате туда-сюда. Он прошёл к моему комоду и как бы случайно пихнул беспорядок, состоящий из украшений и всякой всячины: использованного входного билета, ученического билета с прошлого года, карандашей, заколок для волос. Он поднял бутылочку духов, понюхал и наморщил нос.
— Они пахнут не тобой.
— Я никогда ими не пользуюсь. Что они сказали?
— Они приказали вернуть тебя, — он пожал плечами, быстрый, сердитый жест.
Конечно приказали. Скорее всего они злорадно потирали руки и уже упражнялись в том, как скажут: «мы же тебе сразу сказали». Я притянула колени к груди, и когда заговорила, старалась, чтобы в голосе не было слышно усталости:
— Сегодня ночью?
Он прошёл дальше к моему письменному столу и поднял жеоду, которую я использовала в качестве пресс-папье, перебрасывая её с одной руки в другую.
— Я подумал, что тебе не помешает немного отдохнуть, поэтому согласился вместо этого остаться с тобой.
— И они подыграли?
Он усмехнулся. Его зубы были такими же белыми, как рубашка.
— По слухам мне сложно отказать.
Я не могла иначе, как ответить на его улыбку.
— У меня ещё никогда не было с этим проблем.
— Исключения подтверждает правило, — он пересёк комнату и сел рядом со мной. — А ты изрядное исключение.
Положив подбородок на колени, я разглядывала его. Тёмные круги под глазами, морщинка между бровей, которая была близка к тому, чтобы остаться там навсегда. Этот вечер ему тоже дался не легко.
— Ты устал. Ты не можешь всю ночь бодрствовать, только чтобы приглядывать за мной.
— Я не уверен в том, что смогу заснуть. Я всё время вижу перед глазами, как Антон держит тебя за горло, как будто в голове идёт кино. Я не могу это отключить. Тебе больно?
— Немного, — сказала я, вспоминая, как пальцы Антона сжались на горле и перекрыли мне воздух. Я сделала глубокий вдох, просто потому, что могла.
Люк осторожно убрал в сторону мои волосы, открывая шею. Его интонация была грубой, прикосновения напротив, нежными и осторожными.
— Ублюдок оставил следы.
— Я знаю.
Я уже пыталась размышлять о том, как их скрыть. Макияж не сможет замазать фиолетовые полосы. Шейный платок подошёл бы лучше, но он нарушал дресс-код.
С пятого класса у меня больше не было водолазок, и как бы я не старалась спрятать следы, они всё равно будут там. Я и дальше буду чувствовать, и помнить о них.
Я выпрямилась и прижала ладони к глазам, однако всё равно затаила дыхание.
— Позволь мне это исправить, — сказал Люк.
— Нет. Это причинит тебе боль, — дуги могут излечивать травмы, и Люк в этом особенно хорош, но из-за нашей связи он каждый раз, когда исцеляет меня, вредит себе. — Что, если Антон вернётся, прежде, чем ты оправишься?
— Он не вернётся. Пожалуйста, Мышонок. Уже достаточно плохо то, что это произошло, никому из нас не нужны ещё и вспоминания, — он потянулся ко мне, увидел, как я отпрянула и вместо этого взял меня за руки.
— А ты можешь пообещать, что это не причинит тебе сильной боли? — я не могла вынести мысли, что причиню ему ещё больше боли, чем и так уже доставила.
— Больнее, чем сейчас, когда я смотрю на них, не будет, — сказал он. — Откинь голову назад.
Я откинула, собрала волосы в хвост и закрыла глаза. Его рука перемещалась по моему горлу, и я начала задыхаться, потому что из-за паники не могла дышать. Он сразу убрал руку.
— Дыши для меня. Размеренно. Вдох выдох.
Я открыла глаза.
— Мне жаль, я слишком остро отреагировала.
— Это моя вина, — беспечно сказал он. — Давай попробуем иначе. В этот раз смотри на меня.
Я так и сделала. Он сидел на кровати напротив, скрестив ноги, и я села точно также, хотя мне было неловко из-за тонкой футболки и поношенных пижамных штанов из фланели. Я заставила себя не шевелить пальцами и обхватив ими колени, погрузилась в его глаза.
Даже если бы я не знала, что Люк волшебный, то его выдали бы глаза. Ни у кого больше нет таких зелёных глаз, если конечно не носишь контактных линз. Зелёный с золотистыми крапинками, и в зависимости от настроения Люка, его глаза могли блестеть как изумруды или стать мягкими, как летняя трава.