Сожги меня, Амоделий

Сменяющие друг друга годы каждый день что-то крадут у нас, пока, наконец, они не украдут у нас, нас самих.

Александр Поуп

Затянутое тучами небо, отлично выражало моё душевное состояние, а раскаты грома будто бы передавали крик, который я усердно сдерживала. Короткие, но довольно острые ногти больно впивались в нежную светлую кожу. Я расслабила многострадальную руку, выслушивая монотонную речь опекуна. Нашу небольшую семью, это я говорю за сестру и себя, в данный момент везли в совершенно чужое место, такое неведомое и пугающее. Я взглянула на сестру, которая сидела в нескольких сантиметрах от меня. Даже сейчас меня посещает то

странное чувство — будто смотрю на своё отражение: глаза переняли цветовую гамму серого неба — обычно они бирюзовые, но меня больше пугал эмоциональный окрас — добрые, искрящиеся и такие настоящие и светлые эмоции вытиснились грустью и испугом, нет, ужасом. Пшеничные волосы отливали сединой, я едва коснулась похолодевших пальцев, но она одёрнула руку, выныривая из воспоминаний.

— Рина, всё нормально? — лицо сестры вытянулось, она положила руку на своё колено и отвернулась к окну, теперь разглядывала меня через отражение и задала встречный вопрос:

— А ты как думаешь, Лина? — я с непониманием посмотрела на неё, и на автомате прокрутила все прошедшие дни, но ничего не могла припомнить. — Далеко ходить не надо, вспомни, что случилось вчера.

Вчера, 6 июня.

— Анталина! — я отчетливо слышала, как Рина звала меня, но не придала этому никакого значения, что она может понимать! Ведь этого не могло случиться, с кем угодно, но не со мной. Я должна, должна сделать что-то, но что?! Обогнула стеклянный стол и стала забираться по ступенькам на второй этаж, где в комнате меня точно не найдут, я смогу уединиться в своем маленьком мирке, как и было раньше. Деревянная дверь жалобно скрипнула от моего удара ногой, пришлось раскидать несколько ящиков, прежде чем я смогла найти важную вещь в этой жизни, то место, где остаются все воспоминания, связанные с личной жизнью. Именно здесь я смогу это забыть, пришло Божье спасенье, о котором я молюсь уже несколько часов.

— Анталина! — Сабрина спешила на помощь, но зачем? Я всего лишь сделаю то, что определённо поможет мне пережить этот ужасный день, худший день рождения в моей жизни. Схватила первую попавшуюся ручку и нервно замазываю красивые буквы, которые всегда начинаются так: «Дорогой дневник, сегодня…» Эту страничку жизни помнить не нужно. Я лучше сожгу её, огонь уберёт все пороки, которые только могут быть высветлены в этом небольшом лоскутке бумаги. В родительской комнате определённо есть зажигалка, вот этим орудием и воспользуюсь. Красная, продолговатая штуковина лежала на тумбочке, и я немедля применила её.

— Лина… — Рина осторожно подошла ко мне, будто бы я похожа на макаку с динамитом. — Ты же понимаешь, что этого делать не стоит? — она угрожающе помахала указательным пальцем и провела им же по шее от уха до уха, такой себе жест смерти.

— Да брось, снова твои мифически штучки-дрючки? Знаешь, я не верю в эту замысловатую чепуху. — Сестра настороженно замерла, я напряженно подносила к листу бумаги яркое пламя зажигалки.

— Н-не делай этого, п-прошу… — Сабрина пугливо попятилась назад, её голос ещё сильнее дрогнул на последнем слове, я нервно вздохнула.

— Это, — я показала вырванный листок, первая часть которого, очень сильно размазалась моими стараниями, — то, что я хочу немедля забыть, сейчас же. Понятия не имею, чем тебя это может испугать, но я не собираюсь останавливаться. — После моей последней фразы, Рина содрогнулась всем тело и прижалась к стене, я же поднесла огонек к бумаге, и она яро воспламенилась. — Не желаю этого помнить, хочу забыть! — листок вспыхнул в разы сильнее. Сестра неожиданно вскрикнула, смотря куда-то поверх моей головы. Маленькие ручки подрагивали от переизбытка чувств, а тело будто превратилось в нервный комок, который так и хотел

слиться со стеной и сделать вид, что её никогда не существовало.

— С-сабрина, не шути! — она помахала головой и указала пальцем на что-то позади меня. Я почувствовала, как моё тело охватил табун мурашек, который назревал с новой и новой силой. Ноги стали ватными, а хлопковая рубашка прилипла к телу. Я медленно выдохнула, и, сделав два шага вперед, развернулась. Деревянное окно, из которого пробирался свет, мягкий ковер под ногами, кровать с нежным, персиковым бельём — всё это так и осталось на своих местах, даже тумбочка, на которой раннее лежала зажигалка никуда не делась. Я со спокойной душой выдохнула и развернулась к сестре. — Ха, очень смешно, Рина! Хватит придуриваться. Видимо, ты прочитала слишком много книжек про магию. — Но она не сдвинулась с места — также смотрела туда, где раньше стояла я. «Мне так легко сейчас, как будто бы камень с души упал», — подумала я. — Хватит тебе уже так стоять, пошли, скоро приедет опекун, только я не понимаю, зачем же он нам… Сабрина также заворожено смотрела в сторону, я закатила глаза.

— Т-ты не видишь это? — она махнула головой в сторону тумбочки.

— «Это» называется прикроватная тумбочка, — сестра прикрыла глаза, а я решила оставить её одну и направилась в зал. Она точно меня разыгрывает!

Сегодня, 7 июня.

— Ох, ты меня разыграла! — я всплеснула руками и надула губки. Сабрина оглядела меня и снова отвернулась к окну, всем видом показывая, что не желает продолжать данный разговор.

— Значит, ты ничего не заметила… Всевышний, за что мне такая мука… — Она прикрыла глаза и вздохнула. — Лина, почему ты сожгла ту страницу? Что в ней было такого? — её глаза заискрились пониманием, она медленно повернулась ко мне.

— Я-я… не помню… — Неожиданно для себя, я поняла, что совершенно забыла, про что писала, и почему было так важно сжечь её, не просто стереть слова или выкинуть в мусорное ведро, а превратить в пепел. Сестра прикрыла рот рукой. — Остановите машину, тётя! — я закричала, что есть силы, машина резко затормозила и Сабрина выбежала из неё, чтобы сделать довольно неприятные дела, видимо вчерашняя курица оказалась испорченной? Я скривилась. Обе стороны идеально асфальтированной дороги обрамляли поля цветов.

— Дорогая, что же ты так… — Черноволосая женщина бегала вокруг моей сестры, пока та просила её не бегать. Лицо её покрывалось первыми заметными морщинами, которые не в силах перекрыть даже макияж. Строгий стиль одежды говорил о пунктуальности и презентабельности, не было такого дня, чтобы тётя куда-либо опоздала, такое впечатление, что она могла останавливать время и создавать свои копии. Небо в последний раз громыхнуло и грозовые тучи дали знак о том, что пора прятать головы, иначе промокнем до нитки. Тётя оперативно схватила нас за шкирки и запихнула на задние сиденья.

— Сабрин, это всё курица, да? — я похлопала её по плечу. — Говорила же, что не стоит её употреблять в пищу.

— Видишь вон-то дерево…

— Что?! Дерево? В поле? Ты издева… — Оглянувшись назад, я, правда, заметила дуб, не понимаю, почему он не попал на глаза раньше, он настолько велик, что его трудно не заметить. Ветка дуба как-то неестественно выпирала в бок, такое чувство, что её приклеили на клей «Момент». — Допустим, вижу.

— Там повесилась женщина. — Рина произнесла эту фразу так, будто рассказывает прогноз погоды на завтра или объясняет материал по физике, но точно не про чью-то смерть. Я снова посмотрела на дерево, но так и не понимала, как же она увидела эту женщину? Возможно, прочитала в Интернете, ведь Рина любит подчитывать всяческие статьи. — Я вижу её. Сейчас. — Совсем не похоже на то, чтобы она врала.