Сожги меня, Амоделий
Шрифт:
— Я не понимаю…
— Если честно, то я тоже, меня это пугает, Лин. Так сильно пугает, что хочется кричать и плакать. Почему я вижу мертвых? — Её учащенное дыхание пугало меня еще больше, хотя нет, выражение лица — вот, что по-настоящему щекочет нервы, это тебе не фильм ужасов, Лина…
*************
Так и прошел год, до того злополучного времени, когда у меня отобрали сестру. Тётя сказала, что родители не против того, чтобы она стала нашим опекуном на некоторое время. Говорит, что они уехали за границу, хотя Рина всё отрицала, она кричала, что тётя Кассандра жалкая врунья. Я принимала сторону тёти, ведь есть весомые доказательства того, что они отправились за границу. Во-первых,
Естественно, мамина сестра обеспечила нам перевод в другую школу, которая находится рядом с её домом. Мы получили совместные комнаты, ибо близняшек разлучать нельзя, даже если они разнояйцевые. Её часть — зеленого цвета, потому что она чувствовала какую-то близость к весне через такие оттенки, а моя — в голубых и белых тонах, я думаю, что именно этот колорит удовлетворяет моё душевное состояние. Относительно недавно мы сидели на уроке геометрии и чуть ли не засыпали от унылой учительницы, казалось, что она сама хотела прилипнуть к доске, да так и упасть на боковую. Моё внимание привлек взгляд сестры, она смотрела на окно, которое находилось возле учительского стола, и её глаза постепенно расширялись от паники.
— Не прыгай! — прокричала она, резко встав со своего места. Рина привлекла внимание абсолютно всех в классе, а учительница недовольно постукивала учебником.
— Вон с моего урока, — геометричка скорчила недовольную мину и указала на дверь. Сестра покраснела и скинула свои вещи в кучу, шмыгая носом. Я активно засобиралась, чтобы не бросать её в одиночестве. — Анталина, тебя никто не отпускал. — Рина провела меня печальным взгляд, периодически посматривая на злополучное окно, где должен был кто-то спрыгнуть. После её ухода в классе послышались странные перешептывания:
— Говорят, что девочка из восьмого класса спрыгнула из этого окна.
— Серьезно? Какой кошмар, Карин… — Девочки заметно притихли, когда заметили на себе зловещий взгляд математика. Сабрина действительно видит призраков? Такого не может быть, если это правда, то она должна видеть каждого, кто лишил себя жизни. Я помню в младшей школе, как она часто прикалывалась над одноклассниками рассказывая истории про духов, чтобы показать себя с крутой стороны, как уже она выразилась позднее. Тишина в классе прерывалась только скрежетом мела по доске.
*************
— Вы знаете, мы заберем её на обследование. Думаю, это довольно серьёзный случай. — Мужчина в белом халате складывал какие-то рисунки в отдельную папку, объясняя тёте «азы» — настолько он недоволен, что ему нужно снова повторять заученные фразы в который раз. Рина испугано наблюдала за процессом и знала наперед свою участь. В серых глазах появился страх и непонимание, она подскочила и быстрым шагом подошла ко мне.
— Лина… Они думают, что я сумасшедшая! — на добрых глазах наворачивались слёзы, а хрупкие белоснежные руки обняли меня. Мой верный друг всхлипывал, её маленькие плечи сотрясались при каждой упавшей слезинке.
— Они не могут тебя забрать, Сабрина, — моё дыхание сбилось, я успокаивающе гладила сестру по волосам и крепко обнимала. Разве она заслужила такого обращения к себе?
— Боже, Лина, сзади тебя какая-то женщина… — Она на секунду замолчала, даже вдохнуть боится. Я обернулась, и снова ничего не увидела. — Что же мне делать… — Врач, который все это время разговаривал с тётей, повернулся к нам. Это какой-то бородатый дядя, средних лет, одетый в совершенно
— Сабрина, нам пора, — он направился к выходу, надевая шляпу и легкий плащ. — Довольно прохладно в марте, не находите?
— Лина, Лина, что же мне делать? — Рина дернула меня за рукав, и я посмотрела на неё, обдумывая хороший совет, ибо, чем может помочь ребенок, которому всего двенадцать лет. Я обняла её и тихо сказала:
— Постарайся не говорить о призраках, я думаю, что тогда ты спасёшься. — Сестра отрицательно покачала головой, я знаю, почему она отказывается от моего совета. Есть очень хороший способ, да называется он не враньё, а недосказывание. Она может говорить только новоиспечённую правду и ничего меньшего. Полностью согласна с тем, что умение врать — это отвратительное качество, ибо человек может совсем утонуть в своей лжи, даже потерять истинное «я». Не то чтобы я так много читала психологической литературы, скорее всего, слишком часто слушала мамины и папины речи, а они всегда наполнены вот какими-то такими фразами. Ладно, если их не фильтровать и принимать совершенно в сыром виде без понимания сказанного — это и портит развитие.
Если же знать применение этим жизненным учениям, то можно многого достигнуть. И, я всё-таки не понимаю, зачем же она так упорно твердит о призраках, если бы ещё кто-то мог доказать её слова, а так, Рина сделала себе только хуже. Сестра вскоре уехала, но обещала вернуться и спасти меня от зловещей силы. Я поникла и бросила несколько травинок в небольшой заварочный чайник, вытаскивая кружки из верхней тумбочки. Тётушка прошла мимо меня, пока я обдумывала, что можно сделать для сестры. Я украдкой взглянула на её лицо: впалые круги под глазами говорили о недосыпе, а серая кожа о проблемах со здоровьем. Всегда ровная осанка Кассандры — совершенно испортилась, она похожа на человека, которого только поднял из-под земли некромант.
— Тётя Кассандра? — женщина сразу обратила на меня внимание, и только кивнула, мол «чего хочешь». — Ты не заболела? Я смотрю, что ты совершенно не спишь. — Я подала ей мятный чай, она присела в кресло-качалку и оттолкнулась ногами от пола. Перед ответом Кассандра окинула взглядом комнату и будто бы хотела уловить тонкий аромат деревянной мебели, которая заметно потерлась с годами
— Меня совершенно вымотали эти истории Сабрины. Поочерёдно рассказывала мне смерть каждого призрака в этом доме, поэтому я не могла заснуть. Вечно мерещилось что-то в темноте, такие прискорбные сновидения. Я, честно говоря, поражена фантазией твоей старшей сестры. Стивен Кинг так не пишет, как она рассказывает. — Тётя Кассандра постукивала ноготками по небольшому столу, который находился возле кресла-качалки, куда она и поставила чашку. Её медленные покачивания отдавались скрипом по дому, меня немного передёргивало от противного звука, но тётя заметно расслабилась и что-то обдумывала, потирая переносицу. Такая вот у неё странная привычка. Мы перекинулись несколькими фразами и разошлись по комнатам — учебный день никто не отменял. Что же сейчас происходит с Сабриной?
*************
Несколько дней спустя. 10 июня.
Я нервно ожидала результатов с клиники, где обследовали старшую сестру, ведь всё может повернуться неожиданной стороной. Тётя нервно ходила по кругу, периодически останавливалась и недовольно махала головой. Серые больничные стены вызывали депрессивное настроение, как и вся клиника в целом, которая отвратительно пованивала хлоркой, что раздражало ещё больше. Наконец-то из палаты вышел доктор, он напряженно покусывал нижнюю губу, а сморщенный лоб напоминал помятую простынь. Тётя быстрым шагом направилась к врачу, немой (бессловесный) вопрос.