Сожги меня, Амоделий
Шрифт:
— Доброе утро, Сабрина. — Он присел рядом со мной, раскладывая какие-то бумаги. — Как самочувствие?
Было бы намного лучше, если бы ты взял меня за руку, как сегодня во сне..
— Всё отлично да и погода чудесная, — естественно, что я скажу это, а не ту правду, о которой думаю.
— Кстати, чуть не забыл, — он похлопал по карманами и залез в небольшой пакетик. — Это тебе, — Саша дал мне в руки маленькие одуванчики. Неужели он рвал их в дождь?! Их лепестки такие мокрые…
— Спасибо большое, не стоило.
— Я почему-то увидел их в парке и сорвал, хоть и знаю, что это неправильно. Они мне напомнили… — он запнулся на середине предложения. — Знаешь, что означает
Я улыбнулась. Неужели он правда сорвал для меня эти прекрасные желтые лучики солнышка? Теперь он стесняется признаться в чем-то…
— Что же? — я положила цветы на край стола, подумывая о том, как бы раздобыть воду и стаканчик хотя бы…
— Еще бабушка мне говорила, что многие называют «желтый» цветом разлуки, но это совершенно не так. Это цвет счастья. — Он улыбнулся, смотря куда-то вдаль. — Существует одна легенда… В давние времена на берегу Большой реки была маленькая деревушка. На самом ее краю стоял крошечный домик, похожий на теремок. В нем жила миловидная девочка. Она пасла козу и торговала молоком. В зеленом платье и золотисто-желтой косынке она с деревянным подойником обходила дома и каждому, кто желал, наливала молока в кувшин. Девочка была похожа на добрую фею. Веселая и улыбчивая, она для каждого находила доброе слово и каждому приносила благую весть: желала здоровья больным, мирила повздоривших супругов, а девушкам предсказывала скорое и счастливое замужество. Может быть, поэтому ее всюду и ждали с нетерпением, ибо ее приветливая улыбка несла солнце и весну даже в самые мрачные дома. Люди прозвали ее за это Молочницей-Отдуваночкой, так как она "отдувала", отгоняла от них тяжелые мысли и плохое настроение. Прозвище это звучало так мило, что ничуть не обижало девочку. Повзрослела Молочница-Отдуваночка и горячо полюбила Жаворонка за его песню без слов. Эта песня волновала ее до глубины души. Весь мир зазвучал для девушки песней Жаворонка. Тряхнет ли козочка головой, зазвенит ли на шее у нее бубенчик, а девушка уже бежит посмотреть, не летит ли Жаворонок над прогоном. Свистнет ли на старой липе иволга, Молочница-Отдуваночка сразу же спешит на этот зов, думая, что ее ждет Жаворонок. Счастье переполняло сердце девушки. Но длилось оно недолго. Она сама разрушила свою большую любовь. Ей захотелось узнать слова песни Жаворонка.
Он опустился к ней из поднебесья и пропел:
— Нежна моя любовь к тебе, как солнца первый луч, но манит ввысь небес простор, и зов его могуч.
Охватило девушку желание удержать любимого, оставить его рядом с собой навсегда, и бросилась она к нему с мольбой об этом. Но, вольная птица, Жаворонок взмыл в небо и улетел. Только теперь Молочница-Отдуваночка поняла, что, захотев лишить Жаворонка свободы, потеряла его любовь. В отчаянии она взмахнула косынкой, и выпало из нее несколько золотых монеток.
И полетели золотые, закружились на сильном, ураганном ветру с Большой реки. Долго бушевал ветер и разносил золотые по всему свету. Там, где они падали, весной появлялось много золотистых цветов, которые люди с тех пор стали называть просто одуванчиками.
А Жаворонок кружит над ними и поет свою песню без слов.
— Какая романтичная и грустная история. — Я переводила взгляд от Александра к одуванчикам, которые и стали мотивом для печали. — Я уверена, что если бы он её любил, то всё было бы по-другому. Вот так умеют девушки жертвовать собой.
— Нужно понимать, Сабрина, что люди редко ценят такие душераздирающие поступки. Сначала они удивляются самопожертвованием, но позже понимают — это мимолётное счастье другого человека можно раздавить.
— Зачем же кому-то причинять столько боли? —
— Ради себя любимого и удовольствия от чужого душевного разрыва. Где-то Шекспир писал: «И даже самый лютый зверь имеет к жертве состраданье, но я не зверь. Я — человек, и состраданья не имею».
— Как же жестоки люди…
— Да, ради выгоды и удовлетворения «Я» они способны сотворить всё, даже убить кого-то.
— Я вроде бы скучаю за социумом, но, когда начинаю обдумывать всё, что происходит в этом мире из-за людей… Желание видеть социум резко пропадает. — Он улыбнулся и принялся проводить ежедневный опрос моего душевного состояния.
Недалеко от университета
от имени Анталины
— Простудитесь, миледи, — демон ехидно подал мне свой зонтик, пока мой летал высоко в небесах.
— Благодарю, сэр. Какими судьбами? — я миловидно похлопала ресничками, поглядывая нервно за спину. Асмодей изогнул бровь.
— Кого пытаешься за свой спиной разглядеть? — он полностью проигнорировал мой вопрос и задал уж совсем не тот, который нужен!
— Черепашек-ниндзя, не видел их случайно? — брови Асмодея покинули чат. — Ну, может мимо пробегали, так это они от меня.
— Значит, когда ты переживаешь стрессовую ситуацию, то начинаешь истерично шутить. Понял, принял. Вот тебе зонтик, — демон крепко сжал обе мои руки вокруг ручки, — я на пару минут за Левиафаном, провести чисто мужскую профилактическую беседу. Ты — жди здесь. В Преисподнею спустимся. — Я только кивала головой, пока последнее предложение не смутило меня окончательно.
— Что? Куда?! Я туда не пойду! — мой крик, словно гром среди ясного неба, разносился по тихому району Киева…
— Увижу, что сдвинулась с места — испепелю. — Глаза демона почернели и сузились, а на кончиках пальцев что-то пугающе заискрилось.
— Гребанный демон… — зашипела я. Асмодей остановился и придвинулся ближе к моему лицу, опалив щеку горячим дыханием.
— Послушная девочка.
Глава 16
Есть причины для того, чтобы все было так, как оно есть.
Брэм Стокер
Капли дождя продолжали свои издевательства над моими прекрасными кроссовками, которые промокли насквозь. Лучше бы я не ходила на эту лекцию и никогда не встречала Асмодея с его демоническими силами. Этот гадёныш каким-то образом усомнился в чистоте моих намерений и решил отобрать возможность свободно двигаться. Я даже не могу руку почесать уже пятнадцать минут!
Мои мрачные мысли испарились, когда раздался ошеломительный грохот на верхних этажах университета. Отлично, Асмодей решил развалить место архитектурного искусства. Я хмыкнула и тут же поежилась, прислушиваясь к душераздирающим мужским крикам. Исхода два: либо Асмодей победил злого и страшного дядьку… Как он там его назвал? Леви… Левиафан? Да, точно, демон, который повиливает силами и стихиями природы. Уточнить бы, в чем конкретно он настолько могущественен, что Асмодей возиться с ним двадцать минут, пока я говорю сама со своими тараканами.
Главный вход в университет торжественно открыл свои ворота перед невозмутимым мужчиной в чёрном костюме. Сзади покорно волочили несчастного и оскорбленного Левиафана. Естественно, меня не так сильно беспокоит тот факт, что он кардинально изменился внешне: теперь его бы совершенно никто не узнал — рыжеволосый парень с нахальной ухмылкой, вместо добродушной и приветливой. Карие глаза плавно меняли свой цвет на болотный, что поражает до глубины души, даже моё остолбенение его веселит, тоже мне, местный буратино.