Шрифт:
Пролог. Стихия и люди
– Калема! Калема-а-а! Дара!
Гвардеец с нашивками лейтенанта мчался по залитой водой лестнице. Он поскользнулся, вскочил, снова побежал наверх. Он не знал о богине, что танцевала на берегу новорожденной реки. Ее пробуждение несло столице новые смерти и разрушения. Вчера дворец чудом выстоял в огне магической битвы, сегодня его накрыло ледяными волнами. Люди, выжившие в пожаре, гибли в потопе. А богиня танцевала в лучах солнца, забирая
Гвардеец ничего не знал о ее смертоносном танце. Ему не было дела до того, что творилось снаружи королевского дворца. Во дворце, в водяном аду, оставались два самых дорогих ему человека. Он не колеблясь отдал бы за них жизнь. Он не знал, где они. Не знал, живы ли они. В нем пылало единственное стремление – успеть. Спасти. Легион богов не повернул бы его вспять.
Навстречу спускался другой гвардеец, с нашивками сержанта на мундире. Лейтенант схватил его за грудки.
– Калема, Форах! Ты видел Калему?!
– В башне Павир, – ответил тот. – Вся прислуга королевских фрейлин там. С ними три мага.
– Старых?
– Молодых, но сильных. Ильна тоже там. Пусти, Шем.
Шем выпустил сержанта. Ильна была любовницей Фораха. Раз он оставил ее в башне Павир и не тревожился за нее, женщины должны быть в безопасности.
– Дара с ней?
– Шем, я не видел. Детей собирали отдельно – не знаю где. Гвардейцев созывают в Тронную Залу. Идем скорее!
Форах побежал вниз. Шем не последовал за ним, а продолжил подъем. Надо увидеть Калему и Дару живыми и невредимыми. Убедиться, что они под надежной защитой. И лишь потом исполнять приказ.
Не оглядываясь, лейтенант мчался вверх по лестнице. За переходом в башню Павир ступени оставались сухими – вода еще не добралась сюда. Но стремительно прибывала. Гвардеец слышал ее ненавистный шелест и плеск. Он не стихал, пока Шем бежал по лестнице башни Павир.
В палатах его оглушил плач, истеричные всхлипы и крики отчаяния.
– Калема! Дара! – позвал он.
– Шемас!
Из толпы рыдающих женщин навстречу ему бросилась одна, широкобедрая, светловолосая, но при том смуглая и кареглазая.
– Калема, ласточка моя, ты в порядке?! Где Дара?
– В Совещательной Зале, Шемас! Там все дети.
– Идем, голубка! Скорее туда!
Они не успели покинуть палаты – оконное стекло с грохотом обрушилось на пол. В башню хлынул поток воды, расшвыряв несчастных женщин. Сквозь раскрытые двери вода понеслась вниз, увлекая за собой беспомощные тела. Потоком Шемаса и Калему разметало в разные стороны.
– Калема-а-а! Маги, возьми вас бес! Где вы?! Сделайте что-нибудь!!!
Словно в ответ на отчаянный призыв, в Шемаса врезалось тело мужчины в синем плаще. Он был без сознания, рваный шрам пересекал висок. Этот маг не успел заслониться от стихии. Она пришибла его осколком стекла, как беззащитного кутенка. Магия не спасла его.
Шемас вцепился в ручку двери, но поток сорвал дверь с петель и вынес в коридор. Шемас сумел кое-как вскарабкаться на нее и лежал на двери, как ребенок на плавательной доске. Калему унесло вперед. Гвардеец попытался подгрести к ней ближе, но вода вдруг замерла. Силой инерции дверь отбросило назад, Шемас ударился спиной о стену.
Казалось, течение наткнулось на невидимую преграду. Раскинув руки, по лестнице поднимался человек. Повинуясь ему, вода отступала. Маг все-таки пришел им на помощь.
Шемас соскользнул с двери, нырнул и поплыл к Калеме. Тяжелые намокшие юбки утягивали женщину на дно. Она захлебнулась и потеряла сознание. Шемас втащил ее на дверь-плот и начал откачивать.
Маг-спаситель поднимался выше и выше. Водяной барьер двигался вместе с ним и схлынул обратно в окно. Те, кто еще оставался в сознании, цеплялись за что могли. Остальных выносило вместе с водой и обрушивало вниз, с высоты башни. Из трехсот человек, собравшихся в Башне, выжило сорок.
Одной рукой Шемас держал Калему, второй цеплялся за дверь. Мужа и жену с силой сплющило между стеной и дверью. Их тела покрылись синяками, но они остались в башне. Их не вышвырнуло в окно вместе с потоком.
Калема пришла в себя и хрипела, отхаркивая воду. Помогая ей, Шемас невольно следил за магом боковым зрением. Тот шел через палату раскинув руки, выталкивая остатки воды наружу. Седой, голова перебинтована, вены на руках и шее уродливо вздуты, потрескавшуюся кожу избороздили многочисленные рубцы. Маркиз Долан, изувеченный в последнем сражении с Придворным Магом Кэрданом – своим бывшим учителем и главой Магической Академии. Изможденный, не окрепший после ранений, Долан нашел силы покинуть лазарет и остановить вторжение смертоносных вод через башню Павир.
В противоположном крыле дворца три десятка детей и подростков сбились в кучу в ожидании неотвратимой смерти. Они были здесь чужаками. Пленниками, заложниками. Несколько месяцев назад их привезли из жаркой южной страны в холодный город у болот. Дети стали залогом верности родителей – высшей знати Кситлану, государства, завоеванного королевством Неидов.
Они понимали, что захватчикам сейчас не до них. Страшная кара постигла жителей этой страны за кровожадность их предводителя. Безжалостные стихии прошлись по земле завоевателей сначала огнем, затем водой. Справедливость восторжествовала.
Вот только стихии в своем возмездии не пощадят и пленников. Спасти их некому. Враги заняты спасением собственных жалких шкур. Бежать детям некуда – стихия быстрее. Она слепа. Побежденные или победители, пленники или тюремщики – ей все равно. Все, что дети могли сделать – не терять гордости и достоинства перед лицом смерти.
Они собрались в круг и взялись за руки. Самая старшая девочка запела древний гимн Кситлану. Голос за голосом подхватывал песнь далекой родины – завоеванной, но не сломленной.