Сожженные мосты Часть 4

Сожженные мосты

Часть 4

28 июня 2002 года

Екатеринбург

В здании министерства я появился рано – в семь утра. На Востоке рабочий день вообще начинается в шесть, как я говорил и заканчивается в час дня – из-за жары. Кстати, в Тегеране так работали далеко не все, все таки здесь было не так жарко как, к примеру в Адене, почти что конечной точке нашего влияния в регионе. Но все равно… штаб уже работал, а вот Скворца – пташки певчей – на месте не было.

Решил его дождаться в присутствии* – знаете, когда человек изначально чувствует за собой вину – это хорошая почва для плодотворного разговора. А поговорить было о чем.

Проснувшись в три часа ночи, я включил компьютер и вышел в интернет, чтобы понять, с чем мы имеем дело. Интернет – это вообще величайшее изобретение двадцатого века, с его помощью рухнули все границы. Теперь уже невозможно скрыть что-то, все тайное почти сразу становится явным. Во многом утратила смысл профессия разведчика – те девяносто процентов информации, которые раньше получали за счет чтения книг и газет в стране пребывания – теперь получают "не отходя от кассы", как говорится. В МВД есть специальный отдел – они подписаны больше чем на тысячу новостных рассылок на всех языках мира и на несколько тысяч журналов и газет. Все это обилие информации сначала прогоняется через суперкомпьютер в поисках ключевых слов и смыслов**, потом отобранное электронным мозгом прочитывали уже люди. Все это делалось в тихом городе на великой русской реке Волге, где был сверхскоростной интернет, хорошие факультеты языков в университете и недорогая рабочая сила. Точно так же просто, с помощью интернета можно было найти друзей, создать рабочую группу, прочитать нужную книгу и вообще получить нужную информацию. Мне она как раз и нужна была от интернета со спутниковым подключением, никем не контролируемым.

Информация.

Примерно к утру я понял, с чем имею дело. Это были технологии двойного назначения, ограниченные к обороту. Те центрифуги, которые поставлялись в качестве оборудования для цементного завода – на самом деле были центрифугами для чего-то иного – исходный материал для цемента не является агрессивной средой, для цементного производства не нужна центрифуга со скоростью вращения около трех тысяч оборотов в минуту, и жаропрочные трубы повышенного класса точности изготовления тоже были не нужны. Это было что-то иное, не гражданское производство. От того то и беспокоились немцы.

Прождав в присутствии больше часа, я уже начал раздражаться, когда дверь шумно открылась, буквально пинком и в присутствие ворвался настоящий ураган…

– Захия… милая моя, это тебе

Сидевшей в приемной молодой даме, весь вид которой наводил на недобрые мысли относительно генерала Скворца и возможности организации "медовой ловушки" местной контрразведкой был бесцеремонно вручен огромный букет оранжерейных цветов, которые дама с благосклонностью приняла.

– Павел Иванович на месте

– Никак нет, задерживаются… – секретарь показала глазами на меня, Олег Дмитриевич Пескарев, управляющий филиала Атомстроя в Персии повернулся ко мне на каблуках, как истинный юнкер

– Господин посол… на ловца и зверь, как говорится. Мы вас искали … про вас такие слухи ходили… мои соболезнования

– Пока не с чем.

– Говорили, что вас убили в перестрелке на юге.

– Слухи о моей смерти сильно преувеличены. Видимо, жить долго буду. А позвольте полюбопытствовать, кто это распускает обо мне столь нелепые слухи?

– О, я был в Багдаде вчера и услышал о том, что вы или серьезно ранены или даже убиты. Собственно, именно это я и хотел обсудить с Павлом Ивановичем. Но если уж вы здесь… позвольте пригласить вас в отстроенный нами город Екатеринбург на Карахчае.

– Простите?

– Екатеринбург на Карахчае. Там рядом протекает река Карах-чай, но мы расположены дальше, там где было соленое озеро. Просто удивительное место… раньше там было всего лишь соленое озеро, там теперь целый город. Все таки, цивилизаторская роль России в этих местах очень велика, кто бы что не говорил. Не так давно у меня гостил князь Абашидзе, он остался от тех мест в совершеннейшем восторге.

– Простите?

– Князь Абашидзе. Генерал-губернатор Междуречья. Именно у него я кстати вчера гостил, просто потрясающий человек. Каждого гостя он угощает вином домашней выделки, и хоть он и грузин – но он всегда называл себя русским человеком. Все-таки русская нация – великая нация, если представители других наций называют себя русскими.

Вот дьявол и явился за товаром.

– Уместно ли это будет? Я жду аудиенции генерала Скворца.

Пескарев подмигнул

– Если Скворец не появился на работе до сих пор – он не появится и до обеда. Уж поверьте мне. А мне будет приятно… старый Юрьевский частенько бывал в самом русском из городов на персидской земле, а вы – ни разу.

И в самом деле – что это я…

Екатеринбург-300 или Екатеринбург на Карахчае находился между Кумом и Тегераном, намного ближе к Куму и чуть в стороне. С его строительством Кум***, до этого один из самых больших и бедных городов Персии заметно приподнялся: обслуживать строительство и работу такого центра как Екатеринбург-300 стоило немало денег и требовало немалого количества персонала. Дорога до Екатеринбурга была проложена от Кума – бетонная, стоящая на опорах и не касающаяся земли. Сам город не был окружен забором, как можно было подумать – но голову даю на отсечение, охрана тут была и периметр контролировался жестко.

Сам город состоял только из центра и промышленной зоны. Центр – был достоин даже крупного индустриального города – целый квартал небоскребов, разной этажности – но не меньше двадцати шести этажей. Все здания облицованы на единый манер – зеркальными блоками, отчего днем они так светятся, что больно осмотреть. Все остальное – это промышленная зона, состоящая из различных зданий одинакового белого цвета, дороги между ними заасфальтированы, между полосами – лужайки из аккуратной, высоко подстриженной зеленой травы. Она зеленая, не поддается никакому солнцу – значит, тут проложено капельное орошение, чертовски дорогая штука. Чуть в стороне от города – самый настоящий аэропорт с бетонной, трехкилометровой полосой. В отношении аэропорта Пескарев похвастался, когда мы еще ехали к городу