Сожженные мосты
Шрифт:
Справа недовольно загудели, старик выправил руль. Он не заметил, что, задумавшись, начал сходить с полосы. Внимательнее надо, внимательнее…
По Кастис Мемориал справа обогнул Арлингтон. Кладбища видно не было, но старик знал, что там — похороны. Там сейчас то и дело похороны — страна воюет. У Арлингтон Бельведер выехал на мост — он шел через Рузвельт Айланд, небольшой остров, где был мемориал Теодору Рузвельту. Тому, первому, не Франклину. Все-таки в САСШ были какие-то политические династии…
С моста съехал на Конститьюшн-авеню, прямую и широкую, часто показываемую в местных новостях, поехал вперед. Машин было много, но водители вели себя вежливо, иногда пропускали, даже если по правилам должны были проехать первыми. Миновав особняк Верховного суда, выехал на Мэриленд, оттуда на Беннинг. Еще немного — и он на месте…
Если раньше отличием аристократов от простого люда были охота и рыцарские турниры, то сейчас этим отличием стал гольф. Забава, придуманная шотландскими пастухами — они закатывали
Нужное старику заведение называлось «Лэнгстон Гольф Корс энд Драйвинг Рейндж» и принадлежало организации «Вашингтон Гольф энд Каунтри Клаб», находившейся в Арлингтоне, по адресу Норт Глеб 3017. Организация эта имела несколько полей и была одним из «клубов по интересам», членство в которой обязательно отмечалось на визитной карточке аббревиатурой WGCC. Нечто вроде опознавательного знака — для своих…
Старик припарковал машину на гостевой стоянке, вышел, не забыв с собой свой несессер, благо он был небольшим и имел ремень, чтобы можно было его повесить на плечо. Прошелся по стоянке — и заметил нужную машину в череде лимузинов, среди которых каким-то чудом затесался и «Роллс-Ройс» [122] . Старика больше заинтересовал черный «Субурбан» с правительственными номерами и, по малозаметным для непосвященных признакам — бронированный. Скорее всего, именно на нем приехал тот человек, с которым он должен здесь встретиться.
122
В Вашингтоне нет частных «Роллс-Ройсов». Или почти нет — ни один политик, желающий переизбраться, не рискнет ездить на таком автомобиле. — Прим. автора.
Джон Уайт (старик до сих пор не знал — настоящее ли это имя или вымышленное, легендированное) ожидал его у небольшого магазинчика, где продавали или давали напрокат снаряжение для игры в гольф. Он обоснованно предположил, что старый британский разведчик не потащит в самолет сумку с клюшками и первым делом придет взять снаряжение напрокат. И оказался прав.
— Сэр Джеффри, старина, — он широко и неискренне улыбнулся и протянул руку, — я рад приветствовать вас первым на североамериканской земле.
— Боюсь, вы не были первым, мистер Уайти, — возразил сэр Джеффри Ровен, — первой была дама из таможни, и мне пришлось ждать ее внимания и благосклонности так долго, что я едва не умер в очереди.
— Что же вы нам не сказали? — нахмурился Уайт. — Мы бы вас встретили.
Ага, и еще представители русской и римской резидентур, орудующие в городе. У русских, по слухам, здесь только в посольстве пятьдесят человек — а сколько во всяких совместных предприятиях? В представительствах нефтяных и газовых компаний? Хотя нефтяники и газовики предпочитают Хьюстон, там за ними целая «русская улица». А в Росэкспортбанке — государственном банке, дающем кредиты покупателям русских товаров под низкий процент, ниже, чем на рынке? Полно!
— Благодарю, — сухо произнес сэр Джеффри, — я предпочитаю сохранять непоколебимое инкогнито…
— Тогда вы должны нас извинить. Меры безопасности, которые мы предпринимаем после десятого сентября, увы, продиктованы суровой реальностью. Мир все глубже погружается в пропасть терроризма.
— В трясину безумия, сэр. И в этом виноваты наши русские друзья, распространяющие коммунизм и анархизм, как чумную заразу.
В западном мире считалось, что анархистские и коммунистические группировки находятся под прямым контролем русской разведки, а сам Лев Троцкий, который в конце тридцатых едва не устроил в САСШ коммунистическую революцию, был агентом разведки русского Генерального штаба. На самом деле родственник воротилы с Уолл-стрит Животовского, Лев Троцкий был агентом совсем других структур.
Как нельзя вовремя появился продавец — разговор грозил перейти в очень неприятную плоскость.
— Сэр, что изволите? Желаете что-то купить или взять напрокат?
Сэр Джеффри повернулся к своему североамериканскому контрагенту:
— Здесь я вынужден полностью положиться на мнение моего друга. В гольф мне не приходилось играть уже давно.
Американец шутливо погрозил пальцем:
— Знаем мы вас… все прибедняетесь…
— Клянусь, клюшку в руки не брал год, не меньше.
Американский контрагент сэра Джеффри был из числа незаметных, но преданных и компетентных сторонников президента Джека Меллона-младшего, бывшего алкоголика и бывшего директора крупной нефтеперерабатывающей компании, которую за время директорства он успешно разорил. Джон Уайт происходил из низов — если судить мерками британской аристократии, но был человеком жестким, непреклонным и умным, из тех, что добиваются всего сами и добиваются кулаками. Он возвышался по службе, меняя посты в разведке и правоохранительных органах на посты в дипломатической службе. В поле внимания британской разведки он попал, когда занимал пост посла в Никарагуа. Потом во время государственного переворота в Мексике и бегства президента Суареса с частью национальной казны он почти в одиночку предотвратил революционный взрыв, на какой-то момент перехватив управление страной и обеспечив порядок силами морской пехоты САСШ. Страшно было подумать, что могло произойти тогда. Мексика была заражена левачеством, равно как и большинство стран Центральной и Латинской Америки, и вполне могла случиться троцкистско-коммунистическая революция. То, что творится сейчас, — цветочки, по сравнению с тем, что могли натворить коммунисты со страной с населением сто двадцать миллионов человек.
Джон Уайт входил в число неоконсерваторов. Так с недавних пор стали называть людей, что сочетали в своих политических пристрастиях консервативные взгляды и убеждения с троцкистскими методами достижения цели. Это были выпускники университетов шестидесятых-семидесятых годов, прошедшие через массовые молодежные протесты и выступления, там нахватавшиеся троцкистских, коммунистических и анархистских идей и познавшие силу действия. Не разговора, не убеждения, а именно действия, жесткого и однозначного. В их понимании — разбитое камнем стекло и подожженная машина более убедительны, чем целый час выступлений на телевидении. И в чем-то — вот что самое страшное — они правы! Это была группа единомышленников, они начинали с самых нижних ступеней государственной лестницы, продвигались вверх, помогая друг другу, медленно и неотвратимо. Потенциал для продвижения у них был, и немалый — в Вашингтоне ощущался дефицит людей, которые не боятся действовать и умеют переводить те или иные политические решения в категории конкретных действий, подчас весьма жестких. В команде Фолсома они еще были на вторых ролях — помощник министра обороны, заместитель государственного секретаря. Но их заметили — выделили, благодаря лютой ненависти, которую они испытывали к России и к готовности перекраивать мир по своему усмотрению. Президент Меллон-старший тоже был таким, и он остро нуждался в людях, готовых испачкаться, в том числе и кровью.
Потом, после ухода Фолсома, они укрылись в тень — бывший вице-президент опасался их, он был директором СРС и знал, к чему могут привести геополитические игры. Знал он и истинную мощь Российской империи. Это хорошо показывать по телевизору ролик с медведем [123] в лесу, и совсем другое — если медведь придет на порог твоего дома в виде авианосной группировки на самом краю двенадцатимильной зоны [124] . Лишь под конец первого срока президентства «не вынесла душа поэта», вляпался президент в гнусное и опасное дело, творимое британцами, — и поплатился за это. Первый президентский срок оказался и последним.
123
Ролик с медведем в лесу был основным лейтмотивом президентской кампании 1983–1984 годов. Под медведем понималась легко догадаетесь какая страна. Такой ролик существовал и в нашем мире.
124
Двенадцатимильная зона считается как бы продолжением материковой части и находится в исключительной собственности страны, которой принадлежит берег. Остальные воды считаются международными. Были и так называемые «двухсотмильная» и «тысячемильная» зоны. Их режим разграничивался специальными двусторонними межгосударственными соглашениями, которые не касались третьих стран. Просто если и в самом деле русская авианосная группировка подойдет на двенадцать миль к североамериканскому берегу или, наоборот, североамериканская — к русскому берегу, понятно, что тут и до войны недалеко. Но, например, римлян соглашение РИ и САСШ по военному статусу двухсотмильной зоны не касалось, если у них не было аналогичного.
Тогда-то они и вышли на сына президента, алкоголика, излечившегося от алкоголизма. Уже тогда умные люди могли видеть, что у Джека Меллона-младшего проблемы, и большие. Официально ему помог излечиться местный пастор своей душеспасительной беседой, на деле же он вступил в непонятную секту и какое-то время находился на лечении в специальной клинике. После излечения в его речи начали проскакивать опасные слова — он спокойно, без малейшей экзальтации, говорил, что видел Бога и общался с ним. Возле сына бывшего президента и собралась группировка неоконов.