Созидание
Шрифт:
Пока надевал, Эхран коснулся пальцами кожи, погладил в основании шеи. Ощутила его дыхание на своем виске. Это стало уже последней каплей. Я развернулась к нему лицом, вместе с тем выскальзывая в сторону вдоль туалетного столика. Эхран преследовать не стал.
– Тебе настолько неприятны мои прикосновения?
– Не могу сказать, что от них тошно… Но в восторг не приводят.
– Восторг – это слишком бурные эмоции, нам они ни к чему, – Эхран смерил меня задумчивым взглядом. – Но на балу мы немного поменяем твое восприятие. Ты ведь не откажешь мне в танце. – Он предложил свою руку.
– Не откажу, – со вздохом вложила кисть в его ладонь.
Отказывать мужу в танце, наверное, будет уже слишком. А мне каким-то образом нужно найти с Эхраном общий язык. Ох и непросто будет! Учитывая, как я шарахаюсь от его прикосновений. Да и раздражает меня этот бог. Очень сильно раздражает.
Мы перенеслись в потоке пламени на площадку для гостей. Коротко отметившись на ней по правилам Эардана, переместились еще раз – уже в пределах острова де Хэмиль, где и состоится бал.
А хозяева-то подготовились! Я с изумлением отметила, как красиво вокруг. Вместо привычного зала нас встретила просторная веранда, постепенно переходящая в сад. Пол выложен камнями разных форм и разных оттенков коричневого, от светлого, до почти черного. Кое-где встречаются поросшие травой и цветами холмы. Колонны увиты цветущими растениями с изумрудной листвой. Чем дальше к саду, тем больше растений, тем чаще каменный пол заменяют кадки с цветами, а кое-где целые нагромождения камней с бьющимися из них фонтанчиками и очередными цветущими зарослями. И, наконец, по краям веранды с потолка свисают живой занавесью стебли растений.
Де Хэмиль – боги разрушения и земли. А вот хозяйкой оказалась богиня созидания, вошедшая в семью де Хэмиль и принявшая их имя.
Мы с Эхраном подошли поприветствовать хозяев. Вокруг стремительно сгущались сумерки, на веранде один за другим вспыхивали цветные огни. Но, наверное, мне все же не показался в глазах богини блеск, похожий на тот, который я нашла в своих глазах? Выходит, все дело в магии созидания?
– Ард Эхран де Фарваль, рады видеть в нашем обществе, – богиня улыбнулась. Ее супруг приветственно кивнул:
– Рады видеть в своем доме.
Хм… удивительно, но их не смутило, что Эхран женился на непонятной богине, а может, и вовсе не на богине?
– Знакомьтесь, моя жена Алена де Фарваль.
А вот теперь лица обоих чуть не перекосило. С натянутыми улыбками и заверениями, что еще с удовольствием пообщаются с Эхраном, они поспешили встретить новых гостей.
– Что это было? – удивилась я.
– Как я уже говорил, де Фарваль – влиятельнейшая семья. Мы можем позволить себе больше. В данном случае мое имя и наличие жены перевешивает остальные нюансы. Их будет слегка перекашивать, они будут сбегать, чтобы не сболтнуть лишнего, но… старательно будут соблюдать этикет, – Эхран самодовольно усмехнулся.
– А тебе, значит, это нравится?
Уж не знаю почему, но возникло ощущение, будто я подрабатываю обезьянкой на выгуле.
Глава 7
– Мне нравится наконец быть здесь спустя долгие годы отчуждения. Нравится видеть на их лицах желание наладить со мной контакт, как с одним из представителей де Фарваль.
– Да, это желание было на их лицах, пока ты не представил меня.
– Ты, конечно, можешь воспринимать всю ситуацию негативно и думать, будто я использую тебя в качестве пропуска на бал. А можешь и сама воспользоваться происходящим.
– Как, например?
– Не только ты мой пропуск. Но и я твой.
Прозвучало многозначительно. Я бы, может, всерьез задумалась над словами Эхрана, если бы дальше не начался настоящий цирк. Гости потихоньку заполняли пространство. Отмечая Эхрана в толпе, многие стремились к нам подойти. Улыбались, всячески демонстрировали свое расположение Эхрану, некоторые даже заискивали, а вот меня старательно игнорировали. Будто я здесь вроде предмета мебели, который Эхран повсюду таскает с собой… ради развлечения, видимо. Или как неотъемлемый атрибут бала, что больше похоже на правду.
Однако делать вид, будто меня здесь нет, у богов получалось недолго. Каждому, кто подходил, Эхран представлял меня. И тут желание общаться с Эхраном куда-то улетучивалось. Как и сами боги, перед уходом все-таки заверяющие, что будут рады продолжить общение чуть позже.
– Зачем ты их провоцируешь? – не выдержала я где-то на десятом повторении сценария.
– Провоцирую? – удивился Эхран. Как будто даже искренне. – С чего ты решила?
– Ну не знаю… Может, с того, что ты совершенно точно знаешь, какая будет реакция, но при этом раз за разом представляешь меня! А еще в этот момент на твоем лице такая довольная улыбка появляется, – я раздраженно передернула плечами.
Спокойно, Алена! Спокойно. Эхран, может, этого и добивается. Выводит тебя на эмоции. Зачем? А кто его знает. У бога за тысячу лет такая дребедень в голове образовалась – нормальным, адекватным мозгом и не разберешь.
– Их реакция – это просто их реакция. Имеют право, – хмыкнул Эхран. – А я делаю то, что считаю нужным. Между прочим, делаю это, в первую очередь, для тебя самой.
– Неужели? – поразилась я. Он всерьез думает, что мне может нравиться? Когда меня выставляют напоказ, а боги раз за разом воротят носы?
Однако Эхран оставался невозмутимым:
– Я же сказал. В наших силах все изменить. А для этого нужно начинать действовать, ты так не думаешь?
В этот момент я слегка отвлеклась. Не пропустила мимо ушей, вполне услышала слова Эхрана, но, увидев Арвана на входе в зал, против воли замерла. Это, конечно же, не укрылось от Эхрана. Он проследил за моим взглядом и обронил:
– Остаточное явление.
– Что ты имеешь в виду? – усилием воли я отвела взгляд от Арвана, тем более его заслонили другие боги – к нему подходили, с ним здоровались. Кажется, вполне дружелюбно.
– После того, как бог лишается смертной жены, у бога появляется запас времени. Поэтому он получает лимит доверия от общества, скажем, лет на пятьдесят. Снова, как и молодой бог, становится привлекателен для создания семьи. Выберут его богини или нет – уже другой вопрос, но, как минимум, с ним будут общаться почти так же, как с женатым, в ближайшие лет пятьдесят. У каждого по-разному сохраняется стабильность магии. Кто-то уже через шестьдесят лет опять начинает срываться. А кто-то и двести может продержаться. Но пятьдесят лет им дает само общество.