Созидательный реванш (Сборник интервью)
Шрифт:
— Понятно, что путь у молодого писателя будет не только «звездным», но и «тернистым». С какими проблемами сталкиваются литераторы в России? Давайте попробуем «подстелить им соломки»?
— Таких проблем много, особенно у начинающих. Прежде всего, не так просто заинтересовать своим сочинением издателей. Поток рукописей большой, часто в этой графоманской реке тонут стоящие рукописи. Я бы советовал, в таком случае, пробиться к серьезному писателю, которого молодой автор любит, уважает и попросить рекомендательное письмо. Уверяю, если вы талантливы (а для этого достаточно прочитать одну главу или несколько стихотворений), мэтр в поддержке никогда не откажет. Литературный талант такая же редкость, как безукоризненная женская красота. Далее — начинающему автору издатели норовят заплатить по минимуму. Поначалу в тактических целях с этим можно примириться. Но потом, когда придет первый успех, нужно добиваться достойной оплаты своего труда. Поэтому не мешает
— Есть ли у российской литературы перспективы развития? Как Вы считаете, уже родились новые пушкины, лермонтовы, толстые, достоевские или нам не имеет смысла ждать гениальных авторов, чьими произведениями зачитывались бы из века в век?
— Вполне возможно, что новые гении уже не только родились, но и делают первые шаги в литературе. Тот колоссальный слом, который произошел в России в девяностых годах, не может не вызвать к жизни крупных мастеров слова. Впрочем, и среди тех, чьи книги читают сейчас, есть по крайней мере несколько писателей, которым не грозит забвение.
Зависеть от жюри? Зависеть от народа?
Писатель и драматург Юрий Поляков побывал в Тамбове не только для того, чтобы порадоваться за свою комедию «Хомо эректус», поставленную московским режиссером Кириллом Панченко на сцене Тамбовского театра драмы…
— Юрий Михайлович, как вы оцениваете тамбовский вариант вашей комедии, которая уже прошла обкатку в Московском театре сатиры?
— Во-первых, я рад, что тамбовский театр остановился на моей пьесе. В Москве можно поставить что угодно, но когда твоя пьеса идет в провинции, то это уже признание. Во-вторых, тамбовская постановка «Хомо эректус» мне понравилась, говорю это без всяких скидок на провинцию. Стильное оформление, оригинальное режиссерское прочтение. Еще ни один театр, поставивший мою пьесу, в накладе не остался. Думаю, что и в Тамбове зритель пойдет на спектакль…
— О том, что сегодня государство не обращает внимания на культуру, говорят и столичные режиссеры, и заведующие сельскими клубами. Обмолвились об этом и вы, заметив, что в советские времена положение было лучше. Но ведь тех же совписов тогда просто выстраивали в очередь: одних на получение сталинских и прочих премий, других — за «путевками» в Магадан. И сажали за слово не только в сталинские времена, но и в брежневские. В «золотом веке» русской литературы писатели если и «строились», то по своей воле, а цензура была гораздо либеральнее советской, и ни о каких-то грантах они не помышляли. Лишь собрание сочинений Пушкина посмертно было издано за счет казны, да еще Гоголь получал ежегодный «грант» к Рождеству от государя императора по двадцать тысяч рублей… В каком виде вам представляется взаимодействие государства и культуры в наше время?
— Представление о независимости писателей девятнадцатого века несколько преувеличено. Деятели культуры в той или иной степени были зависимы во все времена. В девятнадцатом веке писатели группировались вокруг журналов, причем так называемые прогрессисты находились в гораздо лучшем положении, чем, скажем, монархисты. Например, известный поэт-демократ Курочкин жил намного лучше, чем Достоевский. При советской власти писателей в очередь никто не выстраивал, они становились в нее сами, если, конечно, не ссорились с властью до смерти. Сегодня литературным трудом жить практически невозможно, и зависимость писателя ничуть не меньше, чем при советской власти. Нынешний литератор зависит от жюри различных конкурсов, от грантов. В писательском сообществе наблюдается жесткое идейное противостояние: с одной стороны патриоты, с другой — либералы. А премии достаточно внушительные, и они становятся основным источником существования, ибо тиражи серьезных романов не превышают 5 тысяч экземпляров. Что касается взаимодействия культуры с властью, то власть, прежде всего ее среднее звено, просто не понимает, что такое культура. Вот что, например, написали чиновники, присутствовавшие на форуме, посвященном формированию единого культурного евразийского пространства. Нет, вы только послушайте… «Цель форума: формирование цивилизованного рынка обмена гуманитарными услугами». А мы-то полагали, что культура — это форма существования нации. И пока культура будет восприниматься как «рынок гуманитарных услуг», ничего хорошего из этого не выйдет…
— В своей программной статье «Зачем вы, мастера культуры?» вы говорите о губернской литературе. Книги в провинции действительно выходят, причем на высоком полиграфическом уровне. Но их художественный уровень за редким исключением вызывает оторопь. Талантливые авторы в провинции есть, но, как сказал поэт, бездарности пробиваются сами, «экономя» при этом на редакторах и корректорах. В основном они ходят по местным «олигархам» и выпрашивают деньги на издания своей «нетленки». Что делать с этим явлением?
— Эта проблема непростая. Чтобы в ней разобраться, надо вспомнить о том, что прежде Союз писателей выполнял не только организационно-хозяйственные, фискальные функции, но и экспертные. И как бы мы ни относились к Союзу советских писателей, следует признать, что даже среди литературных «генералов» были если не гениальные, то крупные писатели. Тот же Михалков, Проскурин, Алексин, Марков… Они обладали достаточно высокой профессиональной подготовкой. Кроме этого, проходили совещания молодых писателей, существовали редакционные советы, которые помимо идеологического контроля осуществляли еще и профессиональный отбор. Да, молодому писателю трудно было издать первую книгу, но если она выходила, то это была качественная книга. Что касается идеологии, то она навязывалась, и писатели ее постоянно преодолевали посредством художественности. Сегодня, к сожалению, художественность ушла на второй план, главным стало то, к какому идеологическому лагерю писатель принадлежит. Идеологию не навязывают, наоборот, писатели жадно к ней припадают. Разрушено единое пространство, в котором было место и Битову, и Белову, и Искандеру. Хотя и в то время существовали западники и почвенники… И графоманская литература была всегда, но все понимали, кто есть кто. Сегодня необходимо объединение писателей в гильдию, которая защищала бы их профессиональные интересы, права на интеллектуальную собственность. Но главное — нет закона о творческой деятельности, она рассматривается как один из видов индивидуальной трудовой деятельности. Особенно это важно для провинциальных литераторов, в чем я убедился в ходе встречи с тамбовскими писателями.
— Кстати, о советской идеологии. Ваша повесть «ЧП районного масштаба», особенно после ее экранизации, стала событием. Как ей удалось обойти тогдашние «рогатки и препоны» цензуры?
— До этого, в восьмидесятом году, я написал повесть «Сто дней до приказа», мне ее отовсюду вернули. А «ЧП» я написал годом позже, отнес ее в журнал «Юность», там ее вроде приняли, но оттуда повесть попала в ЦК и там ее «зарубили». И вдруг в восемьдесят четвертом году выходит постановление ЦК партии о совершенствовании деятельности комсомола. А тогда было принято любое серьезное постановление каким-то образом художественно подкреплять. Обратились в журнал: нет ли у вас чего-нибудь критического о комсомоле? Нет, говорят… Есть, правда, повесть Полякова, но вы же сами ее запретили… А давайте, предлагают в ЦК, мы ее еще раз посмотрим, так сказать, в свете новых исторических решений. Посмотрели и сказали: а что, все правильно, давайте печатать. Позже повесть поставили в первый ряд перестроечной литературы, хотя в свет она вышла еще при Черненко…
— А что сегодня на рабочем столе писателя Полякова?
— Новый роман. Правда, если учесть, что я пишу долго, читатели смогут прочитать его в лучшем случае через год…
Замыслил я…
Свою задачу замечательный писатель и публицист видит в возвращении интеллигенции из режима духовной гражданской войны в режим диалога. Представлять сегодняшнего гостя, пожалуй, излишне. Достаточно только сказать о нем как об авторе таких произведений, как «ЧП районного масштаба» и «100 дней до приказа»… После этого у него вышло множество других произведений: «Апофегей», «Парижская любовь», «Демгородок», «Козленок в молоке», «Небо падших», «Замыслил я побег»… Кроме того, на протяжении последних 5 лет этот человек является главным редактором «Литературной газеты», вернув ей за это время почти былую славу и тиражи. Да, у нас в гостях Юрий Михайлович Поляков.
«Литературка» — трибуна для всех направлений. И первый вопрос, с которого мы начали нашу беседу, касался его работы в качестве редактора:
— Юрий Михайлович, так любимая многими «Литературка» была в очень серьезном кризисе, когда вы ее возглавили. Это был кризис идейный или журналистский?
— Прежде всего, это был идейный кризис. С конца восьмидесятых она теряла тираж исключительно из-за того, что стала… моноидеологичной. Надо ли объяснять, что этой моноидеологией был либерализм, мягко скажем, не самое популярное в нашем Отечестве течение мысли. И когда я пришел, то решение было однозначным: «ЛГ» будет такой, какой была в лучшие времена: какой она была задумана Пушкиным, какой хотел ее видеть Горький, какой ее сделал вопреки цензуре Чаковский. То есть это будет газета, открытая всем направлениям мысли, которые бытуют в обществе.