Созвездие Хаоса
Шрифт:
Репетиция любительского оркестра Дубны, где играют физики-лирики.
– Больше года все было тихо-спокойно, – продолжала Мухина. – А потом, двадцать пятого января, на остановке было найдено тело Евгении Бахрушиной. – Она указала на новый снимок.
Остановка автобуса, сугробы вокруг. И женщина-насекомое. Крылья, жуткого вида глаза-плошки. Та же непотребная поза, что и у тела Натальи Демьяновой: труп лежит на спине на обледенелом полу остановки. Крылья из пленки, голые ноги задраны и прислонены к железной скамейке, раздвинуты так широко, словно женщина-насекомое готова к половому акту.
– Мы не знали, что она пропала. И родственники оказались не в курсе. Никто
Увеличенное фото из паспорта. Темноволосая, чуть полноватая женщина лет сорока.
– Ну, конечно, это убийство заставило нас уже на всю ситуацию взглянуть по-иному, – продолжала Мухина. – Сами понимаете. Крапов приехал из ГУУР. Мы уже осознали, что имеем дело не с обдолбанным наркоманом или свихнувшимся пьянчугой, а с более серьезным типом. По городу сразу поползли слухи. Все моментально вспомнили прошлогоднее новогоднее убийство Саломеи Шульц. Город встревожился, испугался. А в марте, снова на автобусной остановке, нашли тело Марии Гальпериной.
Новое фото. Остановка автобуса. Асфальт чисто убран. У дорожного бордюра – замерзшие лужицы льда. Женщина-насекомое валяется, как тюк, на асфальте у остановки, голова обращена к проезжей части. Крылья из пленки широко распахнуты ветром, и видно голое тело. Полные груди, темный лобок.
Рядом – фотографии прижизненные. На них Мария Гальперина – тоже женщина лет сорока, темная шатенка – снята в полный рост, в резиновых сапогах, с садовой лопатой в руках. Улыбается. На другом снимке тоже улыбается – на диване с пультом в руках. На третьем она же – тоже на диване, а рядом мальчики лет по шестнадцать – близнецы.
– Ее сыновья, – пояснила Мухина. – Саломея Шульц и Евгения Бахрушина были обе не замужем, работали. А это замужняя женщина, домохозяйка. Не работала ни дня нигде. Ее муж – совладелец фирмы стройматериалов, бизнесмен. Она поехала к матери в Дубну и не вернулась домой, и в Дубне ее не оказалось. Это случилось девятого марта – сразу после праздника. Муж всполошился, когда она не приехала вечером. Сообщил в полицию. Мы сразу начали поиски. А двенадцатого марта ее тело было брошено на автобусной остановке напротив магазина стройматериалов, которым ее муж владеет. Это на окраине города, в Новых домах. Недалеко от этого места, там же, в Новых домах, на следующей остановке, мы сегодня нашли тело Натальи Демьяновой.
Катя смотрела на женщин ЭРЕБа. Какими они были при жизни. И что с ними сделал убийца.
– Шульц молодая, – сказала она. – Все остальные намного старше.
– Библиотекарше Бахрушиной тридцать семь было. Это она просто так выглядит на фото. Марии Гальпериной сорок три, Наталье Демьяновой – сорок пять… Баба ягодка опять.
Мухина устало опустилась на стул. Катя оглядывала доску, переходила от снимка к снимку.
– Три темноволосые, лишь Наталья Демьянова блондинка.
– У нее по жизни тоже темные волосы. Она покрасилась пару недель назад. Мы проверили в салоне красоты.
– Сменила имидж, – кивнула Катя. – Ради булочника своего. Или чего-то испугалась?
– Вряд ли она о чем-то таком помышляла, хотя сейчас весь город настороже. Но… нет, не думаю, что она сменила цвет волос с перепугу. Просто хотела выглядеть моложе. Я ведь тоже крашусь. – Мухина провела ладонью по волосам. – К полтиннику мы все – платиновые блондинки.
– Все они были задушены?
– У всех причина смерти – механическая асфиксия.
– А шейные позвонки?
– Как я и сказала, им ломали два шейных позвонка, что влекло паралич, и в таком беспомощном состоянии они находились от трех до четырех дней… где-то. В это время с ними проводились, так сказать, манипуляции… Их душили – каждый раз разным способом и не до конца, не до смерти. Использовались жгут, веревка, проволока и руки… Их душили руками тоже. Никаких следов ДНК ни на телах, ни на костюмах, в которые убийца их переодевал, мы не нашли. Все всегда было тщательно обработано либо автомобильным лаком, либо…
– Чем? – спросила Катя.
– Аэрозолью от насекомых. От мух, – начальница ОВД смотрела на доску с фотографиями. – Наверху снимки тела Марии Гальпериной, той, что пропала и была убита в марте.
Катя глянула на верхние снимки, и сердце ее ушло в пятки.
Это были крупные планы, сделанные экспертами: голова женщины уже после того, как с нее сняли жуткий мешок, имитирующий голову насекомого.
Но голова Марии Гальпериной пугала и своим обычным видом – создавалось впечатление, что она почти оторвана от тела. На одном снимке она завалилась, опрокинулась назад так, что темные волосы почти касались спины, укрытой пластиком.
– Когда она лежала на остановке с задранными ногами, все выглядело, как и у двух предыдущих жертв, – пояснила Мухина. – Когда же мы стали тело осматривать, передвигать, переворачивать, обнаружилось, что у нее шея сломана в пяти местах.
Катя ощутила, что у нее темнеет в глазах.
Она отошла от доски и тоже села на стул.
– Значит, четыре жертвы за два года, – она удивилась, как хрипло звучит ее голос в этом прокуренном, пропахшем кислым мужским потом кабинете розыска, где сами стены давили, а доска с фотографиями казалась чем-то нереальным, ненастоящим, словно кадром из фильма-кошмара.
– Для города это небывалое явление. Шок. Для нас, полиции, – нечто, с чем мы никогда не сталкивались. За все годы существования базы… Здесь произошло всего несколько убийств, и все на бытовой почве. При моем отце – два и несчастный случай на производстве. И при мне одно убийство – бытовуха пьяная, и то это гастарбайтеры у дачников. И два трупа на реке – утонувшие. И все. И вдруг это. В городе всего две с половиной тысячи жителей. Правда, в летний период население утраивается за счет дачников, но дачные поселки расположены ближе к Дубне. Здесь кругом террасный заповедник, охраняемая природная зона, строительство запрещено. И женщины пропадали не летом, а зимой, весной и осенью. Когда дачников и туристов нет. Когда здесь только местные. Наш город настолько мал, что почти все друг друга знают. Пятьсот человек работают на базе. Половина – научный персонал, другая половина – обслуживающий персонал и охрана. Тысяча человек – это члены семей сотрудников базы. Другая тысяча – это полиция, пожарная часть, администрация, учреждения культуры, мелкий городской бизнес, учителя школ, пенсионеры, городские дурачки… Да-да, у нас высокий процент инвалидности. Дауны, аутисты. Такой процент инвалидности высок и в Дубне, и в Королеве, и в Звездном городке. С этим ничего не поделаешь. Об этом говорить не любят, но мы-то, полиция, знаем.