Созвездие неудачи
Шрифт:
Охрана Северного Причала беспрепятственно выпустила тощего парнишку в худи маскировочной расцветки «черное-и-зеленое». Он удачно вписался в крикливую и суматошную группу тинэйджеров, вываленных челноком рейса Лайверн - Кестаган. Отойдя подальше, замешкался, оглядываясь. В нелепой надежде хотя бы мельком засечь Лекса. Глупо. Кейс остался шнырять по космопорту, выигрывая время. А может, портовая охрана уже вежливо предлагает ему предъявить распознавателю паспортный чип и проследовать во-он в тот кабинетец для краткой беседы. Увидятся ли они снова?
Не паникуй, твердил себе Джет,
На панели летящего в недра лифта значилось тридцать ярусов, Джет выскочил на пятом. По неспешной ленте траволатора съехал парой этажей ниже, через шлюзовый отсек перебрался в соседний сектор. Нырнул в оживленный гипермаркет, вместе с шоблой местных ребят завис у стенда с моделями шагающих дроидов из сериала «Мехавоины» и неожиданно шмыгнул в закрывающуюся кабинку лифта. Для гарантии повторил маневр убегания несколько раз, прежде чем высадился на пятнадцатом от уровня горизонта этаже и двинулся по одинаковым с виду радиальным коридорам, ориентируясь по рекламным щитам и виртуальной карте кварталов Каверны-2.
Топать пришлось довольно долго. Целью Джет наметил маленький кабин-мотель «Пересменка». Номера-ячейки в таких сдавались посуточно. Останавливались здесь небогатые пассажиры в ожидании своих рейсов или встретившиеся в порту парочки, покупавшие два-три часа уединения. Для аренды номера в кабин-мотеле не требовалось заполнять анкету и предъявлять документы. Достаточно набрать на табло длительность проживания, черкнуть кредиткой по кард-ридеру или сунуть в лоток приемника наличные.
Администратор на стойке рецепшена наличествовал - обрюзгший лысый парень завороженно пялился в мини-экран. Мелькали яркие болиды, крупные планы взрывов, агрессивно-яркая реклама и табло результатов. Шла трансляция очередного этапа Смертельных гонок Карнаги - «Выживут только крутейшие!»
Выждав, когда админ напряженно ткнется носом в экран, Джет с независимым видом просквозил к ярусам одинаковых дверец с номерами. Пропустил стайку гомонящих туристов с баулами на колесиках - судя по фенотипу, мутировавших землян с Бэзира-20 - повернулся спиной к неизбежной камере в коридоре и внес трехсуточную мзду. Заполучил поцарапанную карту-ключ с логотипом «Пересменки» и наконец смог защелкнуть за собой дверь. Поздравив себя с тем, что у него вторая степень агорафобии, а вот признаков клаустрофобии отродясь не бывало. Скорее уж он из племени клаустрофилов.
Крохотный номер-капсула казался вполне уютным, напоминая о покинутом доме. Сходящиеся стены, нависающий потолок. Минимум удобств, откидные кровать и столик, встроенный шкаф и крохотная уборная без душевой кабины. Пожелтевший пластик, окислившийся алюминат и облупившееся искусственное дерево. Местечко исключительно для того, чтобы проспать несколько часов и умчаться дальше. Хотя как-то Джет смотрел репортаж о чудике с Салии, годами жившем исключительно в кабин-мотелях.
Окно заменяла голографическая панель, она же видеопроектор. На Хатанге в его комнате было настоящее окно: узкий проем, вырезанный лазерным лучом в диком скальном массиве и забранный толстенным армированным стеклом. С шикарным видом на клокочущую бесконечность Хмурого океана, без устали лупцевавшего огромными волнами в скалы. Усилившаяся дрожь пола под ногами, подпрыгнувшая на пару децибел тональность воющего ветра - по этим приметам старожилы Хатанги безошибочно определяли степень разъяренности морской стихии.
На Кестагане нет моря. Тут стареющий мир и пустыня.
Пристроив рюкзак в шкафу и откинув кровать, Джет щелчком врубил видео. Панель слегка фонила по горизонтальной развертке. На канале местных новостей царила тишь да гладь. Никаких сообщений о волнениях в космопорте или шумных задержаниях. Попрыгав с канала на канал, Джет убедился: на Кестагане все спокойно.
Требовалось вдумчиво прикинуть, как жить-быть дальше. Но сперва - доза флюмогеля и контейнер с таблетками. Он и так опоздал со временем приема. Не до того было.
Тягучий флюм отдавал сладковатым привкусом мяты. Вернее, так уверяла реклама. Джет понятия не имел, какова эта самая мята на вкус. Энциклия сообщала, что мята - эндемик Старой Земли, в первоначальном виде не сохранилась. В современной фармакопее, парфюмерии и пищевой промышленности используется модифицированная мята перечная, скрещенная с ригельской пахучкой.
От таблеток и накопившейся усталости начало клонить в сон. Пару раз клюнув носом, Джет капитулировал, не в силах разрабатывать стратегии и планы. Он нашел убежище и заслужил пять-шесть часов сна. Осталось поставить на коммуникаторе алярму и запустить сомнию, программу-генератор осознанных сновидений.
Сомния у Джета была хакнутая, с вкраплениями собственных разработок, заточенными под заостренное восприятие подмеченного днем. Она неплохо стимулировала подсознательную креативность, но сегодня взбудораженный перелетами и незнакомым местом организм решил взбрыкнуть.
...Джет вынырнул из черной бездны в ледяном поту, с судорожно колотящимся сердцем и застрявшем поперек горла истошным воплем «Маам!..». Встроенный в видео датчик движения, отметив, что клиент затих, перевел панель в режим затемнения - так что привскочивший на койке Джет осознал себя в мягкой рассеянной полутьме. Полутьме незнакомых запахов и очертаний.
«Дышать размеренно и спокойно. Не дергаться. Угрозы нет. Единственная угроза скачет в твоем сознании. Дыши и считай. Мамочку он зовет на помощь, фу таким быть. Еще заплачь и в штаны навали».
От дурацкой привычки беспомощно мамкать Джет благополучно избавился годам к шести. Ингрид честно признавала: мать из нее та еще. Профи-воспитатели в интернате и школе управлялись с задачей формирования характера подрастающего поколения куда лучше, чем его родительница. К тому же она вечно где-то моталась - в экспедициях на другие планеты, в архивах, на конференциях Института Истории. Ингрид и ее коллеги по кафедре специализировались на изучении подробностей земной и ксенической колонизации, предшествовавших образованию Блока Фузии.