Созвездие Сердец

Carinetta

Вдовий рокот

Вновь неожиданно стемнело. Оре резко оглянулся, а потом заметил, что крылан исчез.

– Эта паутина светится! – вскричал Олуи и ткнул пальцем в Оре. Остатки паутины на нём замерцали в темноте.

– Я так и знал! – взвыл Олуи. – Она выдаёт нас! Мы пропали…

Внезапно со всех сторон путников окружил мерзкий рокот, срывающийся на писк.

В кромешной тьме стало заметно, что чёрных палок в сгоревшем лесу явно прибавилось и они бегают вокруг сбившихся от страха приятелей.

Глаза Оре вспыхнули и осветили чащу вокруг.

Гигантские

паучихи, чёрные вдовы на тонких лапах, окружили путников колючей хитиновой оградой. Из тел пауков росли чёрные лебединые шеи с такими же чёрными изящными девичьими головками. Это были каракурты в человеческий рост.

Одна паучиха плавно и бесшумно на чёрных острых лапах бегала вокруг оцепленных путников. Длинные чёрные волосы до самой земли были сплетены в узор паутины – они кружевной мантией накрывали тонкие ноги чёрной вдовы. Гордая осанка всадницы делала Тритию похожей на кентавра.

– Знаешь, почему меня зовут Трития? – щебетала паучиха, гарцующая вокруг оцеплённых друзей. – Говорят, что женщина – это вода, дающая жизнь! – Трития описала спираль и приблизилась к Оре. Его взгляд осветил её длинную сухую шею, растущую из гладкого паучьего тела. Это было тонкое, дочерна обугленное бревно. Оре разглядел её чёрную человеческую головку – без подбородка, с хелицерами и восемью чёрными глазами, похожими на россыпь ониксов. Лицо обрамляли сухие чёрные волосы, ещё не заплетённые в паутину. – Я стану тяжёлым концом твоей жизни. – Трития приблизилась к самой щеке Оре и ласково коснулась её истекающим ядом хелицером.

Трития схватила Оре передними лапами за плечи и закружила в бешеном вальсе в сторону грота. Она лишь надрывно вскрикнула: «Пойдёшь за мной!» – и с разбегу бросилась вместе с Оре в чёрную пасть пещеры.

Оба провалились в яму.

Орган

На дне ямы царила кромешная тьма, так что не было видно ни одного её края. В самом центре ямы стоял хорошо освещённый невидимым источником орган.

– О! – расчувствовался Оре. – Это орган! Это орган!

– Нет. Это орган. Это Сердце, Оре!

И правда. Посреди тьмы блестело мокрое, липкое, источающее пар Сердце. Оно медленно дышало.

Сверху из Сердца торчало несметное количество труб – срезанных артерий и вен всевозможной длины и толщины.

Какие-то сосуды были остро срублены по диагонали, как макароны. Иные были со рваными и откусанными краями. И все эти обрубки кустом росли из огромного алого Сердца. Издалека оно казалось стеклянным и треснувшим – из-за множества пронизывающих его корней из вен.

– Как же давно никто не играл на нём! – с надрывом и изнеможением простонала Трития. Сердце отчаянно отозвалось медленным и долгим ударом, сотрясшим землю под собой. – Сыграй! – взмолилась она.

– Но я же никогда… – Оре чуть коснулся влажного Сердца пальцем – и оно тут же качнулось в ответ, а на месте касания вздулись две мозоли. Оре испугался и вгляделся: это были очертания губ. Оре коснулся их пальцами вновь – и губы поцеловали пальцы.

Оре нежно погладил губы – и они распахнулись…

Сначала губы издавали лишь хриплые болезненные выдохи. Возникали от прикосновений, издавали хрип и вновь скрывались в сердечной плоти.

Оре стал лихорадочно ощупывать Сердце в разных местах всеми пальцами, ища голос. Но отовсюду раздавался лишь жуткий сиплый хор. Оре не заметил, что при нём снова были обе его руки – так отчаянно пытался найти он поющие уста.

От отчаяния Оре ударил в Сердце лбом. И вдруг его голову вытолкал обратно звук. Оре посмотрел на губы, поцеловавшие его в лоб. Они слабо улыбались. Оре погладил их пальцами – и губы улыбнулись сильнее. Тогда Оре со всей страстностью поцеловал их. Оре крепко целовал пойманные губы, пока те глухо стонали и кричали у него же во рту, и не отпускал их обратно в Сердце.

Губы стали стенать с такой силой, что из щёк Оре начал просачиваться свет от напора их криков. Спустя мгновение мощный светящийся поток звонкого стона с силой оторвал Оре от Сердца и отбросил назад.

Очнулся Оре сидя на земле и с паучьими лапами на плечах. Они помогли ему подняться, и Оре подошёл к пытавшемуся отдышаться Сердцу. Ранка часто дышала и с каждым выдохом издавала чистое, звонкое, призывающее «Ха-а-а!». С уголков этих губ стекали две капли крови. Оре снова ринулся к ним – и своё последнее «Ха» сердечные губы утопили в поцелуе с каменным великаном. Сердце забилось с грандиозной силой, но Оре крепко держал его в своих могучих объятиях. Крики снова стали наполнять его рот горячим светом, и Оре уже сам начал раскаляться и плавиться от напора. Он впивался в Сердце всем своим беспощадно обжигающим телом, Сердце же билось как чокнутое, тщетно пытаясь высвободиться.

Поцелуй искрился и брызгал кровью во все стороны. Оре поклялся себе умереть, но не поддаться, он крепко сдерживал потоки сияющего звука.

Сердце в конце концов остановилось обессиленно, замерло на миг… И с грандиозным ударом мощные потоки света вырвались наконец из закупоренных артерий вверх, пробивая стены ямы, потолки и звёзды в небе.

Сердце засияло мягким светом. Оре, окровавленный и мокрый, трясущимися пальцами касался его как пианино – и на месте прикосновений тут же возникали губы. Оре быстро сдерживал пальцами их пение, и пение прорывалось сквозь трубы. Оре ходил вокруг Сердца и играл на нём, как на органе, заставляя триоли из заткнутых губ менять свой путь и вылетать из артерий и вен низкими, густыми, как кровь, звуками.

От бешеной игры Оре трубы начали захлёбываться, и отовсюду в самой плоти Сердца стали открываться запасные железные клапаны, подпрыгивающие от напора красного пара. Вены и артерии, углублявшиеся в него корнями, вспучились, почернели и затвердели, закостеневшие чёрные сосуды натянули мягкую плоть Сердца на свой каркас, отчего оно стало похоже на паука, только во сто крат крупнее Тритии. Розовая сердечная плоть продолжала втягиваться внутрь, пока не сделалась совсем гладкой и тонкой, и наконец вздыбилась бархатным ворсом, сделавшись обивкой чёрной кареты. Из Сердца-кареты шёл красный пар. Карета тряслась и гудела, ворчливо пыхтя паровым двигателем. Оре и Трития поспешно запрыгнули в карету и умчались прочь.