Созвездие Ворона
Шрифт:
Атмосфера, окутывающая дом — та, к которой он хотел быть причастным, должен был стать причастным.
Ибо в руках прелестной, но такой холодной баронессы были ключи не только от его карьеры, но и от гораздо большего. Того, ради чего только и стоит жить.
Бракосочетание было лишь частью ритуала, который должен был связать их воедино.
То, что Берч видел сейчас, напоминало ему что-то, оставленное в глубоком прошлом. Может быть, в предыдущей жизни. Забытый сон. Двустворчатая дверь под кирпичной аркой, над аркой старый свечной фонарь, впрочем, не горевший давно. Над аркой и фонарем барельеф с двумя фигурами. Лиц не было видно под капюшонами, одна из фигур поднимала вверх палец, призывая к молчанию. Вторая указывала рукой на дверь, предлагая открыть ее.
— Ты готов? — раздался голос за его спиной. Голос, который заколдовывал сам по себе, независимо от того, что он произносил. Баронесса могла читать телевизионную программу, словно сонет.
— Ты знаешь… — сказал тот, к кому она обращалась.
— Знаю, но ты должен ответить. Так полагается!
— Я готов, — сказал Хэмфри Ли Берч.
Двери были из дуба, снабжены толстыми стальными кольцами, служащими и ручками, и молотком. Как в старинных замках. Берч поднял одно из них, кольцо ответило скрипом — он отметил про себя, оставаясь аналитиком, что кольцом пользовались редко, а значит, редко открывали дверь.
«Ну-с, мистер Холмс, мастер дедукции, а что вас ждет внутри, вы в состоянии предсказать? Кажется, нет!»
Он постучал три раза — негромко, но эхо за дверью ответило гулко… Не услышать его было невозможно.
А внутри его ждало совсем не то, что он ожидал увидеть.
Узкий коридор уходил вглубь, слегка освещенный горящими под потолком лампами. До последнего момента воображение Берча рисовало хрестоматийную картину масонского посвящения. Ряды адептов, закутанных в черные плащи, с обнаженными шпагами, приветствуют того, кто готов вступить в их ряды. Неофит.
Нет, коридор был пуст, и что-то подсказывало ему, что больше никого он не увидит на своем пути. Так и должно было быть — то, что он хотел получить, не предназначено для многих, только для одного.
В темноте переливались кровавым цветом странные светочи. Берч подошел к одному из них и протянул руку — свет погас, и пальцы его ничего не нащупали — пустота! Все еще не в состоянии поверить до конца в реальность происходящего, он был склонен думать, что здесь какая-то мистификация, трюк.
Совсем рядом послышался чей-то смех, топот ног. Берч на мгновение застыл на месте и тут же кто-то мягко толкнул его в спину, заставляя продолжить путь. Он бросил взгляд через плечо — никого. Не оглядываться, не оглядываться… Вспомни Орфея, выходившего из преисподней. Только сейчас было чувство, что он наоборот — спускается в ад.
Впереди его ждали. Он почувствовал это. Что-то ждало его во тьме, и это был не человек. Берч напрягал зрение, но ничего не мог разглядеть, хотя глаза уже привыкли к полумраку.
А потом он услышал голос. И голос назвал его по имени…
Директор Федерального бюро расследований Хэмфри Ли Берч родился под созвездием Рака. Его отличительной чертой всегда была настойчивость. И настойчивость эта вознаграждалась, а это случается не так часто.
За что бы он ни брался — все у него получалось как нельзя лучше. А после вступления в брак с баронессой Менассе его возможности стали практически безграничны. Это окрыляло и давало право взирать свысока на простых смертных, с определенного момента ставших для него не более чем инструментами для достижения выбранной цели. Цели, которой он все еще не достиг. Цель лежала за пределом воображения рядового обывателя, чьи фантазии не простираются дальше уютного дома, дорогой машины и престижного колледжа для ребенка. В особых случаях — кресло сенатора или президента, яхта. Все это господин Берч мог получить — стоило ему только пожелать. Но он пока остановил выбор на кресле директора ФБР, но отнюдь не потому что с малых лет мечтал бороться с преступностью. Знакомство с Гувером, чью фотографию он держал в кабинете, не оставило у него ничего, кроме ощущения легкой брезгливости. Это ощущение возникало у Берча всегда, стоило ему соприкоснуться с фанатиками. Да, он и сам был таким — одержимым, но его одержимость касалась высоких сфер, это была одержимость богоборца или святого — Берч не смущался подобными сравнениями.
И люди, карабкавшиеся вслед за ним по служебной лестнице, не вызывали у него ни малейшего сочувствия. Короче говоря, из господина Берча мог бы получиться прекрасный диктатор.
Ребекка забеременела сразу же после свадьбы, отпразднованной в узком семейном кругу. Грядущее материнство преобразило баронессу, она стала настоящей красавицей. Берч получил в качестве приятного презента пост в бюро с перспективой быстрого роста. Люди, которые могли бы ему помешать, исчезали еще до того, как он появлялся в поле их зрения. Речь, как правило, не шла о физическом устранении — просто у каждого из проклятых конкурентов имелся маленький «скелет в шкафу» или даже несколько.
Неожиданный выкидыш, случившийся у госпожи Берч, не очень огорчил супруга. Этому роду суждено было угаснуть, подтвердилась истинность предсказания. Супруги усыновили мальчика из приюта, это было полезно для репутации будущего директора ФБР, которому, несмотря на высоких и могущественных покровителей, все же приходилось считаться с мнением общества, в которое вошел. А в этом обществе семейность была хорошим тоном и одной из лучших рекомендаций.
Берч метил очень высоко. В перспективе можно было добраться до президентского поста, если бы это его по-прежнему интересовало. Однако Берч был достаточно умен, чтобы понимать — не президенты и короли правят этим миром. Есть тайные механизмы, почти столь же недоступные обычным смертным, как и высшая магия. Ребенок обучался сейчас в одном из лучших колледжей страны. Ребекка следила за его успехами, у Берча на это не оставалось времени. Его мысли занимал другой ребенок, тот, чье рождение ожидали три поколения Менассе. Тот, что уже явился на свет, и Берчу было даже известно место, где это произошло — Ребекка преуспела в постижении астрологии. Россия в то время казалась недосягаемой.
Империя зла! Правда, Берч не был рядовым обывателем и не думал, что страна Советов — это земля, где тьма властвует над душами людей, где вой голодных волков перекрывает вой ветра… Кроме того, он знал, что дни этой империи сочтены — и ее давно предсказанный финал совпадет по времени с юностью мальчика.
К моменту, когда Берч остановил свой выбор на кресле директора Федерального бюро, наиболее реальным претендентом на это место был некий Уильям Баркер. Человек безукоризненной честности, настолько, что это выглядело уже подозрительно. Однако в его скучноватой биографии и в самом деле нельзя было обнаружить ничего, что могло бы послужить зацепкой. Шантажировать или просто опорочить Баркера было просто невозможно. Он шел по жизни, минуя обходные пути и умудряясь почти не оставлять врагов. Однако его полету к вершинам власти было суждено прерваться. Безупречный господин Баркер был уязвим, как и любой другой человек. Несколько несчастий, свалившихся на его уже убеленную сединами голову, подкосили его физически и морально. Сначала в автокатастрофе погиб его сын, затем у жены обнаружили раковую опухоль. Занятый теперь исключительно семейными делами, Баркер освободил дорогу Хэмфри Ли Берчу. Правда, спустя десять лет, с приходом в Белый Дом саксофониста из Арканзаса, Берч, как того требовал политес, подал прошение об отставке — и неожиданно получил ее. В Бюро пришел новый хозяин. Берч не сомневался, что это ненадолго, до первого серьезного провала. И таковой последовал на третий год — убийство Фэрфакса, помощника сенатора США Собственно, сам по себе этот продажный ублюдок с манерами святоши ничего собой не представлял и ничего не значил, но этого нельзя было сказать об информации, обнаруженной в бумагах и в компьютере убитого… В общем, получилось, что своим вторым карьерным рождением Берч был более всего обязан леди Морвен. «Бывшей леди Морвен», — поправил он себя.
Гейл Блитс потянулся и, зевнув, взглянул на часы. Было начало девятого.
Он чувствовал себя виноватым перед Баренцевым из-за Ред-Рока. Центр на момент передачи новому владельцу мог похвастаться только, пользуясь советской терминологией, взятыми на себя обязательствами. Импактиты оставались темной лошадкой, несмотря на удачные результаты невадских испытаний. Блитс был рад, что вовремя вышел из игры. С другой стороны, его стараниями Нил сошелся с леди Морвен, она же Татьяна Захаржевская. Следовательно — квиты. Он искренне полагал, что без его сватовства этот брак мог бы и не состояться. Ему было известно, разумеется, о существовании таких вещей, как любовь и привязанность, но он полагал, что в их кругу при принятии важных решений руководствоваться следует отнюдь не эмоциями. Как известно, монархи себе не принадлежат, и если бы Блитс знал советскую эстраду, то наверняка бы вспомнил ту песенку про «все могут короли», кроме как жениться по любви. Впрочем, был ведь какой-то Эдуард, кажется — Восьмой, который отказался от трона ради женщины. Вот псих!
Он посмотрел на своего спутника, увидел, как по лицу Хэмфри Ли Берча словно пробежала тень. На какое-то мгновение директора ФБР охватило сомнение. Не напрасно ли он пролетел тысячу миль — и все из-за какого-то русского мальчишки, который, возможно, ничем не отличается от миллионов своих сверстников в Штатах. Он должен был увидеть его сам, должен был почувствовать… Нет, конечно, от Данилы не будет исходить ослепительный свет, но если он в самом деле потомок Александра Гифта, Хэмфри Ли Берч поймет это сразу.