space: сто одна история Сюрреализма | 1 Том
Шрифт:
Твой стул кальмар, в том кальмаре семь смертных грехов, каждый из них добро. В добре том, пять ежей, и сорок пять из них отбывают за убийство срок, а срок наступит вчера, до того, как их приговорят за убийство, которого ещё нет. КОТорый звали кота, стал что дверью красной, чёрной-чёрной. Ничто произошло, но её не было. Мартышки свалились с коробки, и покатились по полу галактики, всех засосало внутрь, и по полу покатились галактики, и всех засосало внутрь, свалились коробки, всех засосало, покатились галактики по полу… чёрная-чёрная дверь стала КОТорым, и вылилась кровь на пол, стала она красной, шарик покатился назад, человек взял его, таракан побежал задом, стал галактикой, расширяется, выходит, дверь закрывается — становится ничто. Что за дверью? Нет там не ничего, всего полно. Приоткрыть нет ничего. Кто здесь? Художник? Ничто. Оно рисовало всё. Жизнь, пустоты, начала, концы, себя оно создало, и себя давно уничтожило. Ты назовёшь её мама, брат назовёт его папа, а мир назовёт бессмысленно, умершие заплачут — они её видели. Ослепли, забыли, не помнят, никогда не умирали. Они сейчас родились. Умершие не умирали, выжившие не рождались. Рождённые не существуют, и катится шарик по полотну, дверь расширяется, бежит таракан, галактики, вселенные… красная, чёрная-чёрная дверь. Грех вырывается из крота, шарик катится в него, расширяется, внутри весь мир. Грех — вселенная, в ней живут, никто ничего не осознает. Люди катятся по космосу, они шарик, в красную, чёрную дверь — за ней ничто. Они осознали, они увидели. Это он. Художник. Ничто. Оно рисовало всё. Жизнь, пустоты, начала, концы, себя оно создало, и себя давно уничтожило. Ты назовёшь её мама, брат назовёт его папа, а мир назовёт бессмысленно, умершие заплачут — воскреснут, чтобы умереть ради того, чтобы видеть вновь. Они забудут. И мир повторит самого себя. Человек ударит по шарику для гольфа… Мартышки свалились с коробки, и покатились по полу галактики, всех засосало внутрь, и по полу покатились галактики, и всех засосало внутрь, свалились коробки, всех засосало, покатились галактики по полу… чёрная-чёрная дверь стала КОТорым, и вылилась кровь на пол, стала она красной, шарик покатился назад, человек взял его, таракан побежал задом, стал галактикой, расширяется, выходит, дверь закрывается — становится ничто. Что за дверью?
Дверь скрипит. Оно смотрит. Оно всё видит. Оно играет. Улыбается. И начинается большой взрыв. Вселенная расширяется. Кто-то ударяет ничто по ничто, тот отлетает. Дверь расшатывается, превращается в самолёт и улетает. В дверь чёрную-чёрную падает космос, за той стороной ничто — таракан соскальзывает задом. Гольфист падает. Дверь делает круг — таракан катится назад. На ней гольфист. Галактика расширяется. Клюшка поднимает взгляд, над ней взгляд, над взглядом свой взгляд, за ней третий, и бесконечные двери, двери, двери…
Это только начало.
Глава 43
Восхищением пользуется вселенная девятьсот тринадцать, особенно среди карликовых костюмов. Им нравится, что проснувшись рано утром, перед тем, как пойти на работу, костюмы без всякой бюрократической волокиты, а там несомненно кто-то всегда так делает, не платит за надевание людей на себя, чтобы не замёрзнуть снаружи. Всё делается для костюмов одеждами, как людям людьми, если бы мы находились у себя.
У, (это мы сейчас восхитились и удивились одновременно), вы только представьте, как там холодно, сколько колючих перелётных сосулек летят в ещё более холодные края, прячась от солнца? Нет, а я вам расскажу.
Всего несколько градусов и забудутся сосульки, умрут и никто о них и не вспомнит никогда, по крайней мере до утра следующего четверга. Однако же, их всегда помнят. Было дело летом, сами мы не знаем когда это лето наступает на той планете, но будьте любезны поверить нам, всякие бредни мы придумывать не станем, а врать и подавно; сосульки в торопях сбили крылатого оленя, что парил над своим домом и разукрашивал крышу в тепло. Несколько льдин вонзились в него и тот упал замертво. Лето догнало оленя и, всё стало водой. Разумеется, никто из следователей страусов и не мог заподозрить сосульки в убийстве, во всём был виноват солнечный удар, как полагалось.
Лето в тот день арестовали и заперли глубоко под чучелом горящей ведьмы Игнасии, под глубиной не меньше трёх, повторяю, трёх больших сантиметров!
Костюмы часто спасались пламенем, ведь сосульки непременно обходили их высоко, или умирали в низине. Испортить пальто из человеческой кожи, этого допустить ни в коем образе нельзя ни в коем образе, повторяю вам, ведь людей сюда заносит не часто, можно сказать никогда. Но, всё же, как люди терпят всё это, и как они попадают в эту ужасную вселенную?
Странностей мы говорить вам не будем, рассказывать какую-то фантастику, описывать фэнтези, а разглаголим самую настоящую истину.
Одинокий, никому не нужный, кошмарно большой хочу вам сказать, петух, каждое утро клюёт пшено под кроватью, а в том пшене находится галактика, где обитают люди. Ничего питательного в них нет, однако, поздно вечером, перед последним ужином, петух засовывает два пальца в рот и блюёт. Оттуда, как может показаться, идёт не еда, а тонкие слои человеческих кож и самих людей, затем те вытекают через трубу наружу, через блювательные каналы в доме и, можете мне поверить, врать вам, значит себя не уважать, те вырастают из-за атмосферы планеты, как какой-то баобаб, и без сил лежат на земле выброшенные и кому-то точно нужные. Пока они придут в себя, разомнутся, поймут куда попали, тут и армия подоспеет и разберёт их по домам.
Тотчас, как мы об этом написали, костюмы распахнули окна и выпрыгнули за людьми, чтобы успеть захватить самого жирного и большого человека. Из таких получается двухслойная, а то и пятислойная одежда. Один костюм даже получил фингал в пуговицу, когда его сбили с ног в драке со свитером.
Девятьсот тринадцатая вселенная, не то место, где всё всем прощается, здесь даже огонь, который ленится и начинает угасать, казнят и подвешивают под водой. А стоит какому-нибудь ветру не подчиниться приказам норковых шуб, того запирают в ящик без дыр. Норковых, потому что им бывает жарко, они здесь самые жадные, на них не меньше двухсот кож человеческих, и самых жирных! Даже в самый лютый мороз. Чуть погодя, когда ветер начинает входить в депрессию, на дне ящика можно заметить еле уловимую, прозрачную, однако мутную, как пар после кипячения, сущность ветра. Умирающий ветер. Но, можно сказать, умереть ему никто не даёт, ведь кто же будет помогать сосулькам мигрировать в холодные края? То-то же.
Костюмы рано или поздно всё же выпускают Лето на свободу, и испуганные сосульки начинают паниковать направляясь в самый север планеты, то есть куда глаза глядят, лишь бы не назад.
А вот не хотите ли послушать о том, что и у этих человожёров есть свои страхи? Страх быть съеденным, громадной молью обитающая в самых высоких местах, откуда пикирует с невыносимо медленной скоростью. Быстро двигаться она не может, артрит. Костюмы едва ли различают звуки, но чувствуют взмах крыльев, пусть и не могут поднять пуговицы высоко вверх; всегда ходят глядя вперёд, и быстро-быстро прячутся.
Моль падает на дома, множество сооружений, какие только могли построить костюмы без пальцев, разбрасывает щепки в сторону лапами и съедает дюжину костюмов за раз. Маленькие костюмята плачут потерявше родителей, но ничего с этим не поделаешь, они лежат между линолеумом и грязной землёй, и дрожат; а на линолеум у моли аллергия, она начинает чихать на иврите и превращается в гусеницу. А став гусеницей, её запрягают и она пользуется невероятным спросом среди путешественников; гусеница экспресс, поезд безрельсовый и без оплаты. Костюмы, разумеется, видно из-за небольшого ума, запирают гусеницу за забором с открытой крышей, откуда та улетает через несколько дней и нападает вновь на жителей планеты. Оно и понятно, гвоздей нет, а лестниц подавно. Кому эти лестницы вообще нужны на плоской земле?
Тем временем, люди попавшие в вселенную девятьсот тринадцать корчатся от боли. Потому что не слышат звуков, как те истошно плачут, когда их разрывают ножом слой за слоем. Умирают они в агонии, потому что костюмы не имеют сердец, да и крови они никогда в жизни не видели не понимают, что это очень важное вещество в теле жирных существ. Кожу сдирают, людей кидают в канаву; мышцы, вены, кости - видно всё Заражение, гниение, гангрена. Мучительная смерть и зловоние.
Одев на себя костюмы из человеческих кож, те могут почувствовать себя людьми, важной частью всех мультивселенных. Стать частью чего-то большего, чем их планета.