Спанки
Шрифт:
Иногда даэмон представал перед человеком в обличье ангела — двуполого, очаровательного, искреннего. Я уже знал одного такого. Появление даэмона можно почувствовать; для этого надо лишь настроить соответствующим образом свои органы чувств — эти существа всегда источают слабый запах нюхательного табака, мускуса и бренди. В памяти мгновенно возник запах, исходивший от Спанки, который я принимал за туалетную воду.
Даэмон всегда был нацелен только на одно: обречь человека на страдания и полностью подчинить его своей воле. Это самый настоящий дьявол, и несмотря на щедрые лары, он неизменно
Но, как ни удивительно, его можно было и перехитрить.
В какой-то момент во мне вновь вспыхнул огонек надежды, которому, увы, вскоре суждено было погаснуть. Чтобы обезопасить себя от хитростей своих потенциальных хозяев, даэмон предварительно самым тщательным образом знакомится с их жизнью и таким образом способен смоделировать их поведение в той или иной ситуации. “Ну что ж, — подумал я, — мне самое время об этом озаботиться”.
От даэмонов можно было утаить какой-либо предмет, предварительно запечатав его в металл — известный прием алхимиков. Небольшая порция лягушачьей икры, если ее выпить свежей, также оберегала жертву от будущего вселения даэмона. Шкура кошки, если ее осторожно отделить от плоти, также...
Мне стало ясно, что я не отыщу в этой книге ответа на волнующие меня вопросы.
Я прошел на кухню, тщательно обернул книгу алюминиевой фольгой и спрятал ее под матрас — что и говорить, зыбкое средство защиты от всемогущего врага, но никаких иных способов противостоять злой силе даэмона я не знал.
Чтобы проникнуть в мою квартиру, Спанки не требовалось ни ключа, ни тем более моего приглашения. Если бы вдруг он пожелал моей немедленной смерти, то с легкостью осуществил бы это. Я нисколько не сомневался, что ему по силам буквально все.
В тот день мне постоянно мерещились какие-то подозрительные звуки, доносившиеся из разных концов квартиры. То беспрерывное постукивание в спальне, то странные шорохи, то вдруг мне начинало казаться, что некая неведомая сила распирает изнутри водопроводные трубы. В кухне слышалось какое-то слабое шарканье ног по полу — возможно, это были всего лишь мыши. Я не мог избавиться от мысли, что Спанки находится у меня в квартире, может быть, даже следует за мной из комнаты в комнату, выжидая, когда я всюду погашу свет.
Чуть позже, сидя в кресле и прислушиваясь к неумолчному шуму дождя, я даже подумал, уж не убить ли мне кого-нибудь, чтобы отдать ему жизнь другого человека вместо своей собственной. В конце концов, смерть настигает кого-то чуть ли не каждую секунду. По всему свету ослепленные религиозным фанатизмом люди безжалостно убивают друг друга, не испытывая ни жалости, ни угрызений совести, а творцы смерти и кровавой бойни остаются в тени, неведомыми для своих жертв.
Они проходили перед моим мысленным взором: слабые, потерянные, невинные, попавшие в кровавую мясорубку войны, в которой ни одной из сторон не суждено стать победителем. Пули отклонялись от своей цели, ребенок случайно ступал на минное поле и оказывался разорванным на куски. Умереть ни за что, даже не успев сообразить, как это произошло... Я даже подумал, что в мире таится столько бессмысленной жестокости, что на ее фоне какой-то даэмон — сущий пустяк.
Впрочем, я прекрасно понимал, что абсолютно не способен на подобную жестокость и что искать выход из положения придется мне одному. А в моем распоряжении оставались всего лишь считанные часы.
И тут меня вдруг осенило. Теперь я уже не сомневался, что подобные фокусы Спанки проделывал и прежде Бог знает сколько раз, и мне вдруг захотелось взглянуть на плоды его трудов. Как-то он упомянул одну из своих жертв — это была женщина из Западного Лондона, “дело” которой он посчитал явно проигрышным. Он тогда даже пошутил насчет ее имени, сказав, что оно полностью соответствует ее типу личности. Уже через несколько минут я смог припомнить его.
Мелани Палмер.
Ну что ж, для начала сгодится и это.
Глава 19
Издевательства
В первый и единственный раз в жизни лондонский телефонный справочник действительно помог мне.
В Западном Лондоне оказалась одна-единственная Мелани Палмер, и номер ее телефона значился в справочнике. Жила она где-то в Хаммерсмите. Я набрал номер, но мне никто не ответил, автоответчика же у Мелани Палмер не было. За неимением ни времени, ни какого-либо иного плана действий, я немедленно отправился по указанному адресу.
Дождь лил весь день. В результате Хаммерсмит оказался сплошным средоточием дорожно-ремонтных работ и затопленных тротуаров. Ориентируясь по своему потрепанному дорожному атласу, я наконец отыскал тихую улочку, застроенную стандартными домами с эркерами, заклеенными лентой стеклами и увядшими растениями в загаженных собаками кадках. Обитавшие здесь люди, судя по всему, все еще продолжали бороться за достойное существование, однако постепенно сдавали одну позицию за другой.
Отыскав нужный мне дом номер семьдесят пять, я не увидел в окнах света; внутри стояла мертвая тишина. Войдя в маленький палисадник, я заглянул в темные окна.
— Уехала она, — сказала молодая женщина, закатывая велосипед в холл соседнего дома. — Ведь вы ищете миссис Палмер?
— Да.
— Вы ее друг?
— В общем-то нет. Скорее знакомый ее друзей.
— Видите ли, с ней произошел несчастный случай, и она больше здесь не живет. — Женщина прислонила велосипед к стене узенькой прихожей и снова вышла ко мне. Нетрудно было заметить, что она рада возможности хоть с кем-то перекинуться словом. — Это случилось в мое отсутствие — в тот уик-энд я ездила к сестре. Видимо, она возилась на кухне, когда там вспыхнул пожар.
— Когда это случилось? — спросил я. — Она не пострадала?
— Несколько недель назад. Я слышала, сейчас она уже поправляется, хотя зрение восстановить не удалось. Кажется, виной тому какая-то бытовая химия. По правде говоря, мы с ней особенно не дружили. А в последнее время она и вовсе стала какая-то чудная.
— Что вы имеете в виду, говоря “чудная”?
— Ну, странно как-то себя вела. И с ней трудно было общаться. То она жаловалась на какие-то звуки, хотя мы ничего подобного не замечали, а то вдруг принималась разговаривать сама с собой.