Спартак
Шрифт:
В Риме царило смятение. Из уст в уста переходили всякие изречения оракулов, каждый дом и храм были полны знамений и чудес, по всему городу давали обеты, совершали жертвы, возносили молитвы богам о помощи. Делались самые разные предложения: вновь отправить, как после ужасного Каннского поражения, посольство в Дельфы, чтобы узнать, что сулит будущее и как отвратить от себя новые несчастья; вновь прибегнуть к указаниям Книги Судеб, к магии, к предсказаниям этрусков, к чрезвычайным жертвоприношениям на Бычьем рынке, где в войну с Ганнибалом приносили людей в жертву богам, — так и теперь следует закопать живыми в землю три пары мужчин и женщин — из фракийцев,
Толпы испуганных граждан тотчас побежали на Капитолий. На вершине его находился римский кремль, а также сиявший золоченой крышей храм Юпитера. Этот священный храм украшали по фасаду шесть стройных колонн, между которыми висели на цепях три диска, а в треугольном пространстве над дверью на щитах сидел Ромул, перед ним находилась волчица. Верх здания увенчивала колесница Юпитера, запряженная четверкой коней. Юпитер держал в одной руке молнию, в другой — посох. По обе стороны от него располагались статуи Минервы и Юноны.
Внутри этого древнего и почтенного храма находились облаченная в пышные одежды глиняная статуя Юпитера, выкрашенная киноварью, а также статуи Минервы и Юноны. Статуя Юпитера считалась древней и досталась Риму в результате успешных завоеваний: один говорили, что она из Вей, другие — из Фрегелл.
Храм Юпитера являлся одновременно государственным казначейством: здесь хранилась добыча Суллы, взятая в результате успешной Первой Митридатовой войны. В подвалах храма находились также сокровища, образовавшиеся из приношений общественных и частных (сосуды, золотые венки, разные вещи из золота и серебра, трофеи, щиты, изображавшие военные подвиги, и пр. — периодически их превращали в слитки).
Вот сюда-то и бежали римские граждане, готовясь к искупительным жертвам. В величайшем волнении и страхе пробегали они мимо статуй богов и выдающихся людей, стоявших на пути к храму Юпитера, шепча молитвы и заклинания. Кое-кто из благочестия задерживался все-таки по пути в других храмах, покрывавших Капитолийский холм: храмах Верности, Чести и Мужества, Юпитера, которому приносится добыча (храм победоносных полководцев), Юпитера-стража, Венеры-победительницы, Венеры Капитолийской, Благоденствия, богини жатвы Опс.
Ка ходу граждане обменивались новостями. Услышанное повергало в страх. Говорили, что у некоторых воинов загорелись наконечники копий, на нескольких щитах, статуе Марса и статуях волков на Аппиевой дороге выступил кровавый пот, с неба падали огненные камни, реки потекли кровью, курица превратилась в петуха, родился ребенок неизвестного пола, в садах вдоль Тибра слышались трубные звуки и стук оружия.
Люди, сведущие в предзнаменованиях, скорбно покачивали головами и говорили: «Это не к добру!.. Наступают последние времена Вечного города!..»
Другие им горячо возражали: «Дела не так еще плохи!.. Рим, как достоверно известно, будет сохранен до тех пор, пока в руках квиритов находятся священные предметы, а всего их семь: камень с изображением Кибеллы из Пессинунта, терракотовая колесница из Вей, пепел Ореста, скипетр Приама, покрывало-палладий из Илиона, статуя, упавшая с неба, священные щиты салических жрецов эпохи царя Нумы [59] . Этих святынь, охраняемых бдительностью добрых граждан и мощью государства, Спартаку не видать. И боги на стороне Рима, хотя они и подвергают его ныне испытанию за многочисленные грехи. Следовательно, победа все равно будет наша».
59
Один из них, как говорили, упал с неба. От его сохранения по словам нимфы Эгерии, зависело сохранение Рима. Нума приказал сделать еще 12 таких, чтобы никто не знал настоящего и не мог похитить его. Хранились щиты сначала в храме Весты, а после пожара в 191 году до н. э. в доме весталок у форума, у подножия Палатинского холма, в особом тайнике.
Форум и сенат в эти часы кипели страстями. В сенате, собравшемся на Капитолии в храме Диоскуров (свидетельство опасности момента!), консулы подверглись острым нападкам за неспособность расправиться с армией мятежных рабов. Помпеянцы требовали немедленно вызвать в Италию Помпея и передать ему всю высшую военную власть для ведения борьбы со Спартаком. Противники Помпея яростно возражали. Они считали возможным в крайнем случае передачу высшей военной власти только члену сената, присутствующему в данный момент в Италии, а также призвать на военную службу всех ветеранов, сохранивших еще силу и воинский дух.
В народном собрании также не было единомыслия. Часть вольноотпущенников и плебеев (люди свободных профессий), все должники, люди, находившиеся под страхом уголовного преследования, — словом, те, кому нечего было терять, кто не имел никаких надежд, — предавали поношению должностных лиц, сенат как собрание кровопийц. «Погодите, вот придет Спартак!.. Он вам покажет!..» — таков был лейтмотив всех их речей. Другая часть народа и отпущенников, связанная клиентскими связями с сенаторами и всадниками, имевшая определенное имущество и виды на карьеру, встретила известие о походе Спартака на Рим страшно враждебно. Они заявляли о своем намерении с оружием в руках сопротивляться «нашествию обезумевших рабов».
Между этими двумя партиями на форуме происходили жаркие перепалки. Заканчивались они, как правило, потасовками с применением палок и оружия. В течение нескольких дней толпы бедноты, отпущенников и рабов («пропащие, нищие и наглые люди», как говорил о них Цицерон) — противники сената — под начальством своих вождей Лентидия, Плагулея, мима Сергия и др. пытались силой захватить форум. Должностных лиц при этом прогоняли из храмов, другим на форум пройти не позволяли. Народных трибунов, сторонников сената, с криками и руганью стаскивали с ростр. Все решалось насилием и рукоприкладством. Не раз с форума выносили убитых. Но сенат, поскольку свалки чаще всего завершались в его пользу, не назначал в этой связи чрезвычайного суда [60] .
60
Цицерон совершенно откровенно признавал, что плебейские массы Рима и Италии, не говоря уже о рабах и вольноотпущенниках, во все времена были страшно недовольны сенатом: «Вооруженные силы и отряды, осаждающие государство, более многочисленны, чем защищающие его, так как чуть кивнешь дерзким и пропащим людям — и они уже пришли в движение, да они даже и по своей охоте восстают против государства; а вот честные люди почему-то малодеятельны, упускают из виду начало событий и только по необходимости, когда уже дело идет к концу, начинают действовать».
В такой крайне тревожной обстановке Квинкций, Макр, Геллий-младший, Гипсей, Фирмидий, Тиций («вожаки и руководители шаек наймитов», как определял двух последних Цицерон) и другие ораторы народной партии чувствовали себя как рыбы в воде. В течение дня они многократно выступали на различных народных сходках и до хрипоты спорили со своими противниками. Они утверждали, что в настоящий критический момент надо отложить в сторону прежние споры о трибунской власти, дать дружный отпор мятежным рабам, чтобы защитить отечество и богов-пенатов.