Спасатель
Шрифт:
— Это совсем другое дело! Там были враги, бандиты, напавшие на патруль.
— А на скале?
— Видит бог, это была чистая самооборона! — Я разозлился. Чего она меня прессует?
— Ха! Ты со своим русским богом уже обо всем договорился, — усмехнулась вредина.
— И все же парень прав, — рассудительно заметил шкипер. — Оставлять за спиной трупы… это не лучшая стратегия.
Ленни вскочила, сверкая глазами:
— Конформисты! Проклятье, какие же вы рабы!
Полный отжиг, знаю уже этот заскок, пока лучше не лезть под руку, даже Маурер отодвинулся.
— Что в старом мире,
Девка бахнула по столу белым блюдцем — штанга, небьющаяся!
От такой засады Ленни, вместо справедливо ожидаемого полного сноса башни, вдруг несколько успокоилась и изволила в конце концов пояснить всплеск эмоций — в длинном эмоциональном монологе:
— Все дело в вашем рабском отношении к власти. Вы готовы без суда и следствия убивать бандитов единоличным решением, по одному только импульсивному подозрению, но люди официальные, на должности, представители власти — для вас табу! Даже если они только что стреляли в вас из самой настоящей пушки, без всяких причин и оснований. А как же, это же власть! Они неприкосновенны, ведь власть жестоко накажет, отомстит. Вас так воспитали — и не родители, а та же самая власть, стреляющая в вас здесь и сейчас. В вашем убогом представлении такого просто не может быть, поэтому любимое слово у таких, как вы, — «недоразумение». «Это какое-то недоразумение! — кричите вы. — Это ошибка, нужно разобраться!» Они уже загнали один мир в тупик, загонят и этот. Они и здесь насадят точно те же порядки, те же практики и принципы. Да еще и поднимут из гробов старые вроде концлагерей и тотального контроля за каждым шагом подданного…
— Ленни, деточка, присядь, мы тебя поняли, — вымученно улыбнулся Маурер и нервно дернул плечами. — В чем-то ты права, но сейчас не время для таких дискуссий.
— А когда оно настанет, это время? Когда вы проснетесь! — с нервным задором крикнула сильфида с зарождающимися на глазах слезами. — Этого времени у вас нет никогда. Его нет, когда воротилы собираются в Давосе, нет на выборах и после, нет на митингах и акциях «зеленых». Это кажется, что нас много, а это просто картинка в телевизоре. Нас единицы! Все остальные сидят в своих шале и боятся высунуть пятку за дверь маленькой страны, предпочитая завернуться в кокон и спокойно одобрять гуманитарную помощь косоварам, которых в Швейцарии уже толпы!
Ох, и каша у нее в голове.
И все же… Хоть не обозначая и не акцентируя по-настоящему весомое подлежащее, а не туфту про зеленых и прочих, Ленни права в устремлении: в этом новом мире (а по-моему, так и вообще никогда) нельзя применять, как инструмент, привычную большинству бинарную логику. Ибо дьявол кроется в деталях, но это не учитывается. Хотя как я заметил, в этой реальности собрались в основном люди житейски опытные и жизнью-то поученные… Ярких идиотов и бездельников не видно. Но все свои выводы сделали много дней назад и поступать в ситуации, подобной описанной, намерены, исходя из своей интуиции, что есть не какое-то там прозрение от Яхве, а просто опыт, помноженный на знание, работающие фоново. А опыт говорит большинству — не лезь в пекло.
И спорить по большому счету уже не о чем.
Для простого обывателя даже моделирование с деталировками излишне, настолько все прозрачно житейски невыключенному человеку. Он отлично все знает. Он просто занимается аутотренингом. «Ужасный заговор хоть и встречается в нашей жизни, но статистически пренебрежим», — так говорит обыватель, так и будет говорить, даже если явная сегрегация и концлагеря под боком рвут эту наивную конформистскую теорию на китайские жалюзи.
Только это не мой случай, тут она опять промахнулась.
— А теперь возьми все, что ты тут сказала, и выкинь в урну, — спокойно посоветовал я. — Это у вас там власть действует изящно, поддавливая, когда надо, пусть даже и так, что вы порой ничего и сделать не можете. А у нас, в России, все происходит грубей и резче — дали тебе пинка, и полетел! Медленно летишь — догонят и добавят. По пиетету к власти ты, дорогая моя, ошиблась адресом, обращаясь к русскому. Мы поколениями стоим с властью стенка на стенку. Да ты и близко не знаешь, что такое произвол и что такое издевательство над людьми! Кого ты учить собралась? И причина моего нежелания валить гвардейцев вовсе не в этом! Все проще и умнее — удрав из городов, я перевоспитался тайгой и тундрой. Убиваю только тогда, когда это действительно необходимо. Понятно? Ни хрена тебе не понятно. Вот и мечтаешь о революциях, а мы этим давно наелись. Наубивались!
Половину по-русски проорал. Или даже больше? Впрочем, они, так же как и я, неизбежно впитывают новые языковые среды, в новом мире без этого никак, может, что и вкурили.
— Все, товарищ Ленни Кальми-Ре. Революционный шалман закончен, неси горячий кофе, нам надо думать, принимать решение.
— И коньяк захвати из кладовой, — обреченно добавил шкипер. Дождался, пока вдруг ставшая послушной овечкой Zicke выйдет из кают-компании, посмотрел на меня, постучав себе по лбу указательным пальцем. — Ребенка ей родить надо бы. Сразу все в мозгах поправится. Не туда энергию направляет девчонка.
— Ули, я тебя умоляю…
Не успели мы с капитаном перевести дух в спасительной тишине, как сильфида появилась вновь. Опять в белом передничке, спокойная, и даже глаза почти без красноты. Водрузив поднос на стол, услужливо поставила чашечки с растворимым кофе, стопочки, а на центр — початую хрустальную бутылку «Хеннесси-Эллипс», что покрепче градусом, и тарелочку с конфетами. Вот такая обывательская жизнь у селектов. А вы говорите, бунтовать, не подчиняться… Ленни поправила салфетки на столе, по очереди чмокнула нас с Маурером в щеку и спокойно села рядом.
— Извините меня, мальчики… Давайте о деле. — Она повернулась ко мне и пообещала: — А с тобой мы окончательно ночью помиримся.
Медленно покачав головой, шкипер задумчиво сказал:
— Прямо и не знаю, Тео… Завидовать тебе или сочувствовать?
Моторку мы засекли сразу же, как только она появилась из-за поворота.
Маурер тут же заглушил двигатель, и «Клевер» в полной тишине поплыл по течению к узкому песчаному островку, не больше трехсот метров длиной. Вытянутый, узкий, лысый, как пустыня, единого кустика нет, что нам и нужно. А нужно, чтобы экипаж выплыл для начала на этот клочок суши.