Спасательные шлюпки «Глен Карига»
Шрифт:
Наступило утро второго дня после нашего удачного бегства, которое можно считать началом наших приключений в этом безмятежном и спокойном море, и о них я собираюсь написать настолько подробно, насколько смогу.
Не смотря на то, что ночь была спокойной ветер дул постоянно не меняя направления вплоть до рассвета. После рассвета ветер неожиданно начал терять силу, а потом вообще ослаб и наступил почти полный штиль. Так что пришлось нам лечь в дрейф и ждать, быть может, выйдет солнце и разбудит морской бриз. Так оно и случилось, правда, это был не тот ветер, о котором мы мечтали. Поскольку, когда наступило утро мы увидели, что все небо залито ярким пламенем, распространяющимся дальше на юг, нам казалось, будто целую четверть небесного свода заняла огромная дуга горевшая кроваво-красным свечением.
При таком предзнаменовании боцман отдал приказ готовить шлюпки к шторму, бояться которого у нас были все основания, достаточно было посмотреть на южную часть неба и сразу становилось понятно, что там собираются тучи и они двинутся прямо на нас. В ожидании веселого праздника нам пришлось достать все паруса имеющиеся в наличии, хорошо еще что нам удалось прихватить со старой посудины целых полтора рулона новой парусины. Кроме этого у нас
14
Карапасная палуба – толстая, покатая, в виде спины черепахи, броневая палуба, идущая от броневого траверза к оконечности корабля. Иногда называют черепаховой палубой.
15
Кница – угольник для жесткого соединения элементов набора корпуса судна, примыкающих друг к другу под углом. На стальных судах кница треугольные, из металлических листов, на деревянных судах стальные или деревянные.
16
Фалинь – веревка, крепящаяся к носу или корме шлюпки или небольшого корабля; с помощью фалиня шлюпка буксируется, привязывается к пристани или борту судна.
Теперь по бортовой кромке нашей шлюпки парус был закреплен гвоздями, а сверху, как и планировали, мы накрыли его шлюпочным чехлом, привязав с помощью штертов [17] к медным штырям под верхней кромкой борта.
Благодаря нашим трудам, вся шлюпка была полностью закрыта за исключением небольшого участка на корме, где человек мог встать и управлять ей при помощи кормового весла, так как наши шлюпки были вельботами [18] . Причем такое мы проделали с каждой из двух лодок, обвязав и хорошо закрепив все свободные предметы, таким образом подготовившись к самому сильному шторму, способному вселить ужас в сердца бывалых моряков. Мы видели как небо кричало и стонало и понимали, что ждет нас совсем не легкий бриз, а жестокий шторм, идущий откуда-то с Юга. С каждым часом ветер крепчал и, не смотря на то, что пока он вел себя относительно прилично, как бы заигрывая с нами, на фоне рдеющего неба собирались огромные мрачные тучи, угрожая жестокой расправой.
17
Штерт – муж. шкерт, мор. привязь, хвост, веревка для подъема чего на судно, подъемная бичевка.
18
Вельбот (от англ. whaleboat, буквально «китовая лодка») – быстроходная, относительно узкая, 4?8 вёсельная шлюпка с острыми образованиями носа и кормы. Гребцы располагаются по одному на банке, весла на правый и левый борт через одно. Вельбот также имел мачту и паруса, использовался как спасательный бот.
Всё было готово, выбросив за борт наш якорь из связанных вместе весел и мачты, мы приготовились ждать. Решив, что сейчас самое подходящее время, боцман проинструктировал Джоша, что нужо делать во время шторма, встреча с которым была неизбежна. После этого оба развели шлюпки на некоторое расстояние друг от друга, на тот случай, чтобы они не столкнулись при первом же сильном порыве ветра.
Тянулось долгое время ожидания, Джош и боцман, каждый в своей шлюпке, стояли с рулевым веслом, а все мы сидели в укрытии. Уже будучи под черепаховой палубой я тихонько подкрался к боцману и увидел через левый борт Джоша на своей шлюпке. Он стоял прямо, точно как призрак ночи на фоне пылающего красного зарева, сначала его шлюп понесло по гребням бушующих волн, совсем не образующих пены, а потом он исчез из виду, словно куда-то провалился.
Наступил полдень, и тогда нам удалось перекусить настолько плотно, насколько позволял аппетит. Поскольку мы не знали, как долго придется ждать прежде чем снова появится такая возможность, и если она вообще когда-нибудь появится. А затем, уже в послеобеденное время, мы услышали завывания надвигающейся бури. Где-то далеко заохало и застонало. Недовольное роптание моря то набирало силу, то торжественно и печально затихало.
Вскоре всю южную часть неба, наверное, на высоту около семи или десяти градусов над уровнем моря закрыло гигантской черной стеной из облаков, над которой горело красное зарево, отблесками огромного невидимого пожара освещая раздувшиеся тучи. Именно тогда я увидел, что солнце может стать похожим на полную луну, бледным и четко очерченным, и почему-то казалось, что оно
Грозовые тучи продолжали сгущаться, хотя море еще оставалось спокойным. Тем не менее, мы поняли, что наша предосторожность вещью была не напрасной. Немного ближе к вечеру опять начал завывать ветер, а затем наступил период затишья, после которого совершенно неожиданно небо начало реветь рыком несметного множества диких зверей. Потом опять всё смолкло, словно куда-то провалилось, и наступила тишина.
До сих пор боцман на меня не обращал внимания, я высунул свою голову из под укрытия, а потом осмелел и вообще поднялся в полный рост. Вплоть до этого времени я мог лишь только исподтишка подглядывать в щелочку за тем, что происходит снаружи, теперь я был рад представившейся возможности слегка поразмять свои суставы, поскольку пока я находился в стесненном положении у меня начали бегать мурашки по телу и онемели все конечности. Немного разогнав кровь, я снова сел в укрытие, но занял такую позицию, которая открывала обзор в любом направлении до самого горизонта. Впереди, сейчас для нас это был Юг, я видел, как огромная стена из туч поднялась на несколько градусов выше, в то же время красного свечения на небе стало чуточку меньше, хотя и того что осталось было достаточно для того, чтобы держать нас в страхе. Со стороны казалось, будто могучее море вздыбилось огромной волной, красной пенной шапкой на гребне достигая самого черного облака, и в любую минуту готово обрушиться вниз и затопить весь мир.
Если посмотреть на Запад, то было видно, как солнце заволокло каким-то странным багровым туманом, делающим его похожим на тусклый красный диск. В Северной части неба, где-то высоко застыло несколько облаков оторвавшихся от огромного скопления грозовых туч, окрашенные нежным розовым цветом они выглядели вполне милыми и безобидными. В этот момент я заметил, что всё море в Северном направлении от нас превратилось в бескрайнюю бездну, горящую матово-красным пламенем. А в это время, как того и стоило ожидать, грозовые облака надвигались на нас с Юга, и на светящемся фоне было не счесть громоздящихся друг на друга туч, похожих на огромные черные горы.
Едва я успел всё это заметить, как послышался грозный рокот надвигающейся бури, при этом я не знаю, какими словами можно передать то нарастающее чувство тревоги, которое пробудил во мне этот звук. Казалось, какой-то свирепый зверь рычит где-то далеко, на Юге; и я в тот момент осознавал как никогда, что мы это всего лишь два маленьких суденышка, затерявшиеся в бескрайнем море. Тем временем рев шторма нарастал и я увидел вспышку света, где-то там, на самом краю Южного неба. Эта вспышка была похожа на молнию, причем она не сразу исчезла, как это обычно бывает с молниями, более того, мне никогда раньше не приходилось видеть, чтобы полыхнуло откуда-то из открытого моря, а не с неба. Тем не менее, в том, что это действительно была молния только очень необычная сомнения у меня были небольшие, к тому же после этого точно также из моря полыхнуло еще очень много раз, так что у меня была возможность рассмотреть всё более детально. И пока я за всем этим наблюдал, над нами не умолкая гремел гром, отчего становилось неимоверно страшно.
Затем, после того, как солнце опустилось низко до самой линии горизонта, до наших ушей донеся очень резкий звук, он был до такой степени пронзительный, что оглушал, проникая до самого мозга костей, в тот же момент боцман начал что-то кричать хриплым голосом, при этом бешено поворачивая рулевое весло. Я заметил, что он сконцентрировал свой взгляд на точке, расположенной почти сразу по левому борту, а когда я сам посмотрел в том направлении то увидел, что всё море словно разорвало на огромные клубы брызг и пены, и тогда я понял, что буря нас вот-вот настигнет. Сразу вслед за этим шторм обрушился на нас, но вреда он нам не причинил, так как наш боцман успел направить нос шлюпки против волны. Стремительный порыв ветра прошел мимо и на короткое время наступило затишье. Однако с этого момента всё воздушное пространство вокруг нас содрогалось от непрекращающегося рева настолько громкого, что по мне уж лучше бы я родился глухим. С наветренной стороны я увидел, как огромная стена воды бурлящим потоком обрушилась на нас, и я опять услышал пронзительный визг, прорезывающийся сквозь рокот бушующих волн. Затем боцман закинул свое весло под навес и начал закреплять парус над кормой, растягивая его над правым бортом так, чтобы вода не попадала в лодку, при этом он крикнул мне в самое ухо, чтобы я сделал то же самое над левым бортом. Если бы не предусмотрительность нашего боцмана, то мы бы точно утонули; наверное, лучше понять, что мы тогда чувствовали можно если представить, как клокочущая вода с пеной и брызгами нескончаемыми тоннами обрушивается на ваши головы, укрытые прочным парусом, при этом неистово нанося по нему удары с такой силой, словно поставила перед собой цель во чтобы то ни стало потопить нас. Я сказал «чувствовали» для того, чтобы наиболее точно описать то, что с нами тогда происходило, потому что не смотря на рокот и вой разбушевавшейся стихии, бесновавшейся вокруг нас, мы не слышали ни единого звука, ни единого! Даже раскаты грома, сопровождаемые вспышками молний, не достигали наших ушей. Потом через какой-то промежуток времени, может быть, через минуту, нашу шлюпку начало ужасно трясти, казалось, что её вот-вот разломает на маленькие кусочки, а затем из десятков щелей, образовавшихся в тех местах, где парус был плохо закреплен по кромке бортов, на нас хлынула вода. Теперь мне надо сказать еще об одном: именно тогда нашу шлюпку перестало мотать по огромным морским волнам, заставляя взлетать вверх, а потом стремительно катиться вниз. Произошло ли это по той причине, что после первого натиска шторма море понемногу успокоилось или из-за того, что благодаря его безмерному буйству она приобрела больше остойчивости, я не могу сказать, я могу только рассказать о том, что мы тогда чувствовали.
Вскоре первый бешенный порыв шторма утих и нашу шлюпку начало качать на волнах из стороны в сторону, как будто ветер дул сначала в одном направлении, а потом в другом; кроме того несколько раз нас сильно захлестнуло разбушевавшейся водой. Как бы море не свирепствовало, спустя некоторое время оно немного успокоилось и нас опять начало швырять по волнам, сначала мы поднимались вверх, а потом катились вниз, только теперь каждый раз, когда нас поднимало вверх, мы получали весьма ощутимый удар. Так продолжалось бесконечно долго.