…спасай Россию! Десант в прошлое
Шрифт:
Буквально отшвырнув пытавшуюся загородить дорогу мисс Дьюл, в комнату ворвался kazak, которого Вильгельм выпросил у Ники в тот памятный приезд в Россию. Увидев Моретту, русский вытянулся во фрунт и, нещадно коверкая немецкие слова, громогласно отрапортовал:
– Ваше императорское высочество! Я послать от ваш брат! Приказ – передать вам в рука. Лично.
Kazak протягивает сложенный вчетверо лист, извлеченный из-за обшлага мундира. Она схватила его с такой поспешностью, словно это был глоток воды, предлагаемый жаждущему в пустыне. Мелкий, твердый почерк брата. «Любезная сестра, дорогая моя малышка Моретта. Мне сообщили, что твое письмо доставлено адресату. Он принял живейшее участие в наших непростых обстоятельствах. Зная характер нашего друга и кузена, я полагаю, что тебе недолго
Рассказывает старший урядникатаманского полка Степан Шелихов
…Так что вот, обретаюсь я ныне в городе Берлине. Город ничего себе, но супротив Питера пожиже будет. Служу при принце Вильгельме, донскому бою его обучаю. Уже два года, на третий пошел. Это меня наш цесаревич определил. А вернее сказать: не цесаревич, а брат мой молодший, Егорка. Теперь, правда, уже не Егорка – подымай, брат, выше! Ординарец его императорского высочества наследника престола всероссийского, подхорунжий Егор Шелихов, а не абы кто!
Наш-то цесаревич вовсе прост да душевен. С атаманцами – запросто, иной раз из одного котла кулеш хлебал, лозу рубил, пластунскому делу обучался. За удаль да за воинскую сноровку он брата Егора к себе и приблизил. Таперича братан мой – ого! рукой не достанешь!
Правда, толку нам с братьями не много было. Егор-то лишнего ничего у цесаревича не просил никогда. Если б батюшка наш, Николай Александрович, пошли ему Господь многия лета, письмецо Егорию не отправил, в котором поинтересовался, как, мол, Егор, братья твои там поживают? – вовсе ничего и не было нам с того, что брательник в свите. А уж теперь: брат Николай – полусотней командует, брат Фрол – урядник, отцу с матерью в станицу почитай чуть не каженный месяц подарки, а я – при Вильгельме, будущем ерманском императоре. И тож человек не последний…
Вот, к примеру, вчера – после того как господин Вильгельм со мною в фехтовальной зале косточки друг дружке помяли, велел он мне в город идтить да кой-какие письма поразнести. Письма я поразнес, а на обратной дороге подходит ко мне человек. Наш, рассейский, ежели по мундиру судить – советник титулярный.
– Не скажешь ли, братец, час который? Часы вот позабыл…
Сунулся я было за часами, да чувствую: в руку мне бумажка тычется. Пока соображал, что за оказия такая, глядь – ан человек-то тот уж и дале пошел. Обронил только так небрежно: в пять часов, мол, завтра, на Александрплатц, в вокзале.
Только ушел он, я в кондитерскую завернул. Кофею там спросил, сижу, будто пью, а сам бумажку осторожно развернул – ого! Письмецо от брата моего, Егора! «Здорово, братан – Степан-великан (так он меня в детстве звал). Тому, кто весточку сию передаст, доверяй как батьке родному. Что велит – делай. А за то выйдет тебе великая слава, и государю нашему (так они про меж собой цесаревича именуют) большую службу сослужишь. За сим, брат твой, хорунжий Атаманского полку, Егор».
Перечитал я еще раз. Рука братнева, евойные буковицы завсегда кривоваты. Ох, как взлетел – хорунжий! А про то, чтоб тому, титулярному, подчиниться – ясен вопрос! Видать, тут дело государево…
…Вот и стою я, стал быть, у входа на платформу. Народищу – тьма. Одни куда-то спешат, по делам своим. Другие – просто глазеют, интересуются. Ну и я вроде как со вторыми вместе…
– Здравствуй, братец. Что ж это ты здесь стоишь, а в ресторацию не зашел?
Оглянулся я. Тот самый, титулярный. Только сегодня не в мундире, а в партикулярном. Принял меня за локоток, и в ресторацию. Себе чаю спросил, мне – стопку очищенной. Пока сидели, он мне все и обсказал: зачем прибыл, какой от меня службы ждет, и для Вильгельма письмо от цесаревича передал. Да еще пакет такой, увесистый. За ним велел следить пуще глаза. Честно обсказал: деньги там для принца германского от нашего цесаревича. Мол, как он сейчас под арестом сидит, пригодятся. Обговорили мы, как он мне весточки передавать будет, что да где, и пошел он дале, а я еще посидел, а потом, только что не наметом – к Вильгельму.
Письмо он прочел, пакет с деньгами вскрыл – аж прослезился. Своим двум ближним офицерам:
177
Граф Филипп цу Ойленбург – друг детства Вильгельма II.
178
Альфред фон Вальдерзее – офицер для поручений при Вильгельме I, дружил с Вильгельмом II, в дальнейшем – начальник Генерального штаба.
Рассказывает кронпринц Вильгельм
…Идея, предложенная подполковником Васильчиковым, крайне взбудоражила не только меня. Даже моя добродетельная Дона [179] и та пришла в нервное состояние, узнав, правда без подробностей, план дерзкого побега Моретты. Друг и доверенное лицо Ники прибыл в Берлин инкогнито, но я сразу узнал его по описанию своего kazak’а. Prince Serge [180] предложил организовать исчезновение Моретты из оперы. Это единственное место, куда Моретта может выезжать, не привлекая подозрений, где присутствует множество людей, проследить и проверить которых невозможно. Абсолютно.
179
Дона, Августа Виктория Фредерика Луиза Феодора Дженни – супруга Вильгельма II, императрица германская.
180
Князь Сергей (фр.).
За дело мы взялись уверенно и, я бы, наверное, определил, радостно. И помочь Ники, следуя заветам незабвенного дедушки, и насолить матушке, которая просто помешалась на своей англофилии и русофобии. Конечно, на нее слишком сильно повлияла болезнь папеньки, но все же нельзя так забываться!
Дона сообщила maman о своем намерении посетить оперу. «Тангейзер» не слишком любим матушкой, но, однако ж, она не стала противиться, полагая, что мрачная и торжественная музыка соответствует моменту и общему настроению, а мораль оперы, возможно, наставит сестренку «на путь истиный». Ее согласие простерлось настолько, что она даже сама пригласила Моретту, избавив тем самым моего верного Штефана от необходимости вновь прорываться с боями в ее апартаменты.
Вечером Дона и Моретта отправились в театр. Я не поехал с ними. Не только из-за того, что вместе со мной в театр отправилась бы целая толпа маменькиных шпионов и соглядатаев. Но и потому, что был рад провести вечер с моими любезными Вильгельмом и Фридрихом [181] . С ними я до ночи играл в лошадки и солдатиков, изображая взятие Седана.
Рассказывает принцесса Виктория фон Гогенцоллерн (Моретта)
Когда maman предложила ей поехать в оперу, она не поверила своим ушам. Ей не только разрешат выехать из дворца, но и даже повидаться с милой Доной, супругой Вилли. И пусть вместе с ней поедут эти противные леди Челси и мисс Дьюл! Пусть она будет слушать совсем неправильного Вагнера (в глубине души она была согласна с Тангейзером). Зато как приятно снова оказаться там, где она была вместе со своим Ники, там, где они шептали друг другу божественные признания под божественную музыку…
181
Вильгельм и Эйтель-Фридрих – старшие сыновья Вильгельма II. В описываемый момент им 6 и 5 лет соответственно.