Шрифт:
Слухи в нашем городишке распространялись быстрее любой бульварной прессы и вот едва Алексей Николаевич Никитин шагнул на перрон всего одной ногой, о его прибытии были осведомлены все достопочтенные матроны сего города. Теперь о приезде нового доктора разговоры вели все кому не лень. Некоторые особо хитрые дамы даже решили взглянуть на Алексея Николаевича, прикинувшись больными, страх как их распирало от любопытства. Казалось, только слепцов и глупцов не интересовала персона нового врача.
В дом забежала счастливейшая Ларочка, от
– Слышали, какая новость! Нади, это просто потрясающе! Наш новый доктор приехал из самой столицы, молодой, говорят, что он красив и к слову не женат! Ах, вот бы мне такого мужа!
Маменька, что все слыхала тут же строго уставилась на Ларочку, этого взгляда вполне могло бы хватить, не будь девушка так увлечена мечтами о докторе Никитине. Но ввиду последнего она и думать забыла о том, что маменька не была сторонницей подобных союзов.
– Лариса, и думать не смей! Не ровня он тебе, тоже мне столичный, знаем мы таких, он потом в столицу уедет, а ты останешься не удел.
– Ах, мама, вы все по себе меряете, а вот возьмёт и увезет меня в столицу и стану я не хуже этих дам столичных, буду сидеть в гостиной и всеми командовать… Вот здорово будет!
– Выдумщица ты, Ларочка, больно надо ему тебя в столицу везти, у тебя такой язык, что он тебя через неделю другую назад привезет, да ещё и до приданного додаст, чтоб мы тебя обратно забрали, – насмешливо кинула Фрося.
– Ох, Фроська, ну и выпорю ж я тебя!
Женщина добродушно улыбнулась и тяжело пошагала в сторону кухни.
– Вот и иди, да чтоб до вечера там сидела, а не то возьму грех на душу, – в вдогонку бросила Ларочка.
Наденька громко закашлялась и все в доме умолкли.
– Я все придумала! – вскрикнула Ларочка и заискрилась улыбкой.
– Перестань, Лариса! Не видишь Наденька себя неважно чувствует, от твоей болтовни ей только хуже.
– Маменька, вы ничегошеньки не поняли, я предлагаю пригласить к нам доктора Никитина, пускай придет и осмотрит Надин.
– Вот же хитрюга и не стыдно сестрой прикрываться?
– Тебя Фроська вообще не спрашивают! Ну, маменька, я ж ничего плохого не предлагаю.
– Ладно, напишу ему, может их там, в столице чему толковому научили.
Ларочка была готова танцевать от счастья. Так заблестели ее глаза азартом, что никакого освещения не требовалось.
Только сама Наденька оставалась безразличной, она долго смотрела в окно, где открывался вид на город и тихо вздыхала, наблюдая за тем как он лениво окунется в пелену непрозрачных сумерек. В гостиной раздался бой часов, и мир затих, все замерло. Неторопливо и тихо в комнату вошла Дарья Александровна.
– Надя, ты как? Милая, я написала этому столичному доктору, Григорий завтра все передаст, пускай осмотрит тебя, Лариса права хуже от того никому не будет.
– Ах, маменька, все это бесполезно, мое сердце умирает от пустоты, там нет любви, а значит, и стучать ему тоже незачем.
– Глупости! Надя, тебе лучше лечь спать, завтра приедет этот Никитин, чтоб его!
– Не судите его слишком строго, мы же ничего о нем не знаем.
– Столичный фазан! Приехал нашим девкам головы крутить, мало ему столичных! И Ларка хороша, сразу уши развесила, тоже мне принцесса из провинции. Ладно, дочка, спи.
Дарья Александровна погладила Надю по голове и покинула комнату, оставив девушку наедине с собою.
"Даром они все твердят, что я непременно поправлюсь, неужели они и сами в это верят? Ах, папочка, я так часто обращаюсь к тебе, что становиться через, чур, очевидным, что я так одинока в собственном доме. Но только с незримым тобой я могу поговорить обо всем на свете, думаю, ты бы не стал меня ругать, дал бы какой-то совет, мне тебя до больного не хватает. Порою кажется, что если бы удалось найти любовь, то мое сердце неприменно бы стало здоровым. Наверное, это все же наивно".
Утро наступило непостижимо быстро и на город спустились первые солнечные лучи, осветив шпиль самого высокого здания города.
Только все в доме пробудились ото сна, как в двери кто-то стал тарабанить. Ефросинья тяжелой поступью и без какого-либо энтузиазма направилась открывать. На пороге стоял высокий и широкоплечий мужик.
– Григорий, чтоб тебя! Чего в такую рань тарабанить, помер кто?
– Да сплюнь ты, Фрося! Ваш этот доктор просил передать, что ближе к вечеру придет, сейчас у него дочь Лесицина.
– Понятно, ладно, спасибо.
Григорий развернулся и пошагал в сторону центральной площади, а Фроська, захлопнув двери, помелась на кухню.
Первой из своей комнаты показалась Ларочка, в одной ночной сорочке девушка принялась расхаживать по дому и улыбалась каждому зеркалу.
– До чего же я хороша! Фрося, какие новости от Никитина?
– Вечером пожалуют, да только вы здесь, Лариса Борисовна, не удел, он к Наде придет, а вам моя дорогая пора завтракать и за инструмент.
– Точно выпорю, – тихо прошептала Ларочка.
Пока в доме начинался день, Надя, едва открыв глаза, слетела с постели и начала суетиться. Когда в комнату вошла Ефросинья, то глаза ее округлились от увиденного. Молодая барышня крутилась возле зеркала с лентами для волос.
– Чего это с вами? Что-то случилось?
– Ах, Фрося, посмотри какой день, – Надя открыла настежь окно, впуская теплый весенний ветер, – я хочу пройтись, надоело мне дома лежать, так и жизнь пройдет!
Слова Нади смутили Ефросинью Петровну, однако же, перечить ей она не посмела. Позавтракав на скорую руку, девушка отправилась на площадь, где во всю кипела жизнь. Вокруг сновали люди, что торопясь не замечали, как безутешно летит время, она смотрела на мир и радовалась каждому моменту.