Спаси и сохрани
Шрифт:
– А ты чего в дверях-то стоишь? – спохватился Михаил Валерьевич.
Вышел из-за стола, жестом пригласил Ваню за стол, сам сел рядом. Мальчик принялся растирать лицо, чтоб скрыть красноту от наметившихся слёз. Вожатый мягко улыбнулся и похлопал его по плечу:
– Я понимаю, как важно тебе мнение друзей в отряде. Но ты пойми, что и я тоже твой друг…
– Не друзья они мне! – возразил Ваня. – Только и умеют, что дразнить и издеваться! А ещё… Никто мне не верит…
– И не ценят, наверное?
– Не ценят.
– Ограничивают
Ваня кивнул.
– Ущемляют достоинство?
– Да. Наверное…
– Ну, картина яснее ясного. – Вожатый хлопнул себя по коленям и выпрямился во весь рост – для солидности. – Приехав сюда, ты очутился в настолько экстремальной психологической обстановке, что эта обстановка стала разрушительным фактором твоей саморегуляции… – По взгляду Ивана вожатый понял, что тот ничего не понял из того, что понял сам вожатый несколько минут назад. – Короче, у тебя снизились инициативность и вера в себя. Но самое главное – образовалась неустойчивая социальная позиция!
В открытом окне запели цикады. Хотя это могли быть кто угодно – например, банальные сверчки, или кузнечики, или жирные жуки-усачи, похожие на больших начальников в маленьких конторах. Но Ване непременно хотелось, чтоб этот безмятежный стрекочущий звук издавали цикады. Которые непонятно как выглядят, неизвестно чем питаются и неясно где живут – как из какой-нибудь сказки.
А ещё хотелось, чтобы в тихий и тёплый июньский вечер существовали только этот кабинет, этот стул и эта лампа на столе. А все ужасы и потрясения минувшего дня растворились в памяти, как брошенная в горячую воду горстка сахара.
– Что же мне теперь делать?
Михаил Валерьевич сел напротив Ивана. Склонился лицом к лицу:
– Какие у тебя таланты?
– Влипаю в неприятные истории.
– А ещё?
Ваня задумался.
– Вот, прочти.
Перед мальчиком появился альбомный лист с распечатанным на принтере текстом.
– Положение о проведении конкурса чтения стихов. В целях воспитания чувства глубокого патриотизма, любви и уважения к русской культуре и богатствам русского языка…
– Читай ниже.
– …приказываю: 1. предоставить от каждого отряда по одному участнику на конкурс чтения стихов о России; выбор стихотворения – на усмотрение вожатых отрядов; 2. для согласования выбранных стихотворных произведений и решения прочих организационных вопросов обращаться к Евгении Александровне …, и.о. старшей вожатой. Контроль за исполнением приказа оставляю за собой. Директор лагеря «Улыбка» Доходягин Л.П. Вы хотите отправить меня на конкурс? Нет, только не это!
– А чего нет, когда да? – Вожатый непонимающе развёл руками.
– Я не хочу!
– Тебе сейчас необходима психолого-педагогическая поддержка. А творческое занятие – лучший способ быстро адаптироваться в новой среде.
– Не нужно мне адаптироваться! Я хочу домой!
– Взамен проси всё, что пожелаешь.
– Прямо всё?
– В пределах разумного. Ты гамать любишь?
– Бывает.
– Могу скрафтить золотую кирку.
– Спасибо, но она быстро ломается. А вот если телефон…
– Там и его сделать можно?
– Я про реал.
Вожатый присвистнул.
– Ничего себе запросики! Где ж я тебе в такой глуши новый телефон куплю?
– Мне не нужен новый, мне нужен мой. Я позвоню родителям. Я не хочу больше оставаться в этом лагере! Не хочу читать стихи! Тем более – со сцены. Я боюсь! Тут происходит что-то непонятное! И страшное! Я очень боюсь! Мне нужно домой. Дайте мне мой телефон!
– По маме, значит, скучаем… – Михаил Валерьевич на время замолчал. Пальцем начертил круг на столешнице. – Если ты согласишься, я дам тебе телефон хоть на целый час. Как тебе такое, Илон Маск?
Теперь уже задумался Иван. Предложение представлялось заманчивым.
«В принципе, я ведь ничем не рискую, – рассуждал про себя мальчик. – Сейчас дам согласие, а потом позвоню домой. И, скорее всего, завтра меня здесь уже не будет. На конкурс не попаду. Не будут же они меня силой удерживать, верно?»
«В принципе, я ведь ничем не рискую, – рассуждал в это время вожатый. – Он позвонит, попросится домой. А когда вернёт телефон, я сам поговорю с его родителями. Объясню, что у новеньких в первые дни такое часто бывает. Стресс, желание сбежать… Это нормально. Нужно дать их сыну время привыкнуть к резкой смене обстановки. А когда он поймёт, что за ним никто не приедет, будет уже поздно. Придётся участвовать в конкурсе».
– Так что решил?
– Я согласен.
– Вот теперь тебя люблю я! Вот теперь тебя хвалю я! – В омуте памяти неожиданно всплыли слова Корнея Чуковского. Михаил Валерьевич разве что не затанцевал от радости. Как же всё-таки офигенно быть крутым педагогом! Загремел ключами, открывая сейф. – С выбором стиха не затягивай. Завтра – послезавтра приноси. Только пиши разборчиво. Ок?
Ваня ушёл. Усталость, навеянную скучной книгой, потеснил прилив бодрости. Сейчас бы горы сворачивать, доставать звёзды с неба и давать всем рекордам звонкие имена! Из окна потянуло лёгким ветерком, и страницы зашелестели.
«Что, Евгения Александровна, говорите, ваш отряд всегда занимает первые места? Ничего. Мы ещё посмотрим, кто лучше управляется с детьми!»
На улице, меж тем, сгущался вечер.
Папа не отвечал. Иван набрал его номер раз десять. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Мама первый звонок сбросила. На второй ответила – невнятно, скороговоркой. Сообщила, что занята, забрать его раньше срока никак не может, и пообещала перезвонить позже. Ваня прождал весь час. Не вытерпел. Набрал ещё раз. «Телефон абонента выключен или находится вне зоны…»