Спаси и сохрани

Лукин Алексей

Лагерь погрузился в сон. Тёма сладко причмокивал, обнимая подушку двумя руками сразу. Мечтательно сопел Ринат, вытянувшись вдоль всей кровати, как солдат по стойке «смирно». Матвей Огурцов переворачивался с боку на бок через равные интервалы. Другие ребята лежали тихо. Ваня на полусогнутых пересёк спальню и скрылся в душевой.

Кап… Кап…

Вода разбивалась о металлическое днище раковины. Надоедливый звук разрушал всё величие летней ночи. Низводил до примитивной бытовой драмы,

что случайным и нелепым образом вклинилась под крышу княжеского замка. Стены стягивались кверху и переходили в волнообразный барельеф потолка. Отреставрированные маски фантастических тварей таращились вниз квадратными ртами и глазами без зрачков.

Кап. Кап.

Чёрт бы побрал этот сломанный кран!

Кремовая плитка, серо-зелёные перегородки, приоткрытое окно. Ваня с ногами забрался на подоконник. Рядом положил простую ученическую тетрадь в линейку.

Есть ли вкус у отчаяния?

Вот радость – это новогодний подарок. Весь месяц готовишься, ждёшь, шагаешь в школу – раннее утро, мороз шершавит лицо, а сам вертишь головой по сторонам. Улица мигает, горит и светится. Считаешь дни до праздника, а они, долбоящеры такие, тянутся и тянутся. И плевать на всякие там контрольные, итоговые тесты, выставления оценок – вообще об этом не думаешь! Чем томительнее ожидание, тем оглушительнее радость. Радость от обычных шоколадных конфет вперемешку с запахом картонной коробки. Шоколад твёрдый, словно не пролежал несколько дней в школьной подсобке, а был доставлен прямиком с Северного полюса.

Или вот смех – привкус ударяющих в нос шипучек. Когда-то в детстве, лет пять назад, во дворе стоял ларёк. Синяя будка чуть больше конуры для пса. Ларёк хронически болел – один его бок был облеплен лейкопластырями рекламных объявлений. В другом располагался аквариум. Кто решил, что у изобилия есть рог? У изобилия есть рука! И живёт она по ту сторону. Суёшь в аквариум мелочь, приоткрывается форточка в тёплую бездну и сыплет тебе в отместку щедрую горсть разноцветных шипучек. Потом с друзьями соревнуетесь, кто больше съест за один раз. Эх, они и кислые! Но всё равно – смешно. От них ещё язык красился.

Кап-кап. Кап-кап.

Печаль – вкус пригоревшей жареной картошки. Сначала мама ставит сковородку на плиту, а уже потом беспокойно и требовательно сигналит телефон. Отходит на минуту. Телефон рассказывает новость. «Как умер?.. Когда?..» Газ кипит, шипит, теребит воздух, лепестки синего цветка вот-вот оторвутся. Мама сжимается на табуретке. Это на словах она взрослая, а на деле – совсем крохотная, чуть выше Вани. Взрослым всегда нравится подчёркивать свою значимость. Мамочка, ты меня слышишь? Вроде да, а вроде нет. Не сводит взгляда с пустоты, только руки прижимают Ваню ближе и ерошат волосы. На плите пробуждается вулкан – клокочет, плюётся и стреляет в потолок. За ужином новость сообщается папе. Все молчат, молчит и Ваня. Жуёт, а на зубах похрустывает горькое.

А отчаяние?

Ваня несколько раз облизал губы. Ничего. Запахи выветрились, вкусы стёрлись.

Кап-кап-кап-кап…

В какой-то момент раковине надоело пить воду и ручьи полились на пол. Путанная сеть, огибая препятствия, быстро разбежалась по всему помещению. Заискрил свет. Длинные и прямые лампы с мерным бряцаньем раскачивались на толстых тросах. Они сменили старинные плафоны и выглядели теперь пришельцами из иного мира.

Ну вот, ещё и с электричеством неполадки! Разве можно устраивать детский лагерь в здании, для этого совершенно не предназначенном?

Мальчик прижался лбом к стеклу, не успевшему остыть после жаркого дня. Даже в подземелье чувствовал себя лучше. А теперь что? За окном – чужой и страшный мир, а последняя ниточка, связывавшая с родителями – со спокойной прошлой жизнью, – намеревалась оборваться.

С пацанами в падике,

В городе Владике…

Строки родились сами собой, буквально из ниоткуда. Легли на бумагу синими чернилами и сложились в корявые завитки, будто силясь понять: а что, собственно, мы тут делаем?

Красивое оправдание некрасивого почерка.

Ваня жевал колпачок от ручки. Владик – это сокращённо Владивосток, понятно. Но почему именно там? Во Владивостоке Ваня ни разу не был. Наверное, это единственная рифма к слову «падик» – сокращению слова подъезд. Или есть другие?

Загуглил словарь рифм. Фасадик. Детсадик. Лимонадик. Мармеладик. Не рэп, а день из жизни ясельной группы. Что там дальше… Солдатик. Женатик. Волосатик? Типичная судьба российского мужчины. Пневматик. Математик. Систематик. Не, это слишком заумно.

Зачеркнул написанное. Исправил:

С пацанами в падике,

Все на стиле в «адике»…

Не, так тоже не годится. Слишком очевидный продакт-плейсмент. И вообще, дался ему этот падик? Что, в русском языке других слов нет?

Когда Тёма спрашивал о будущей профессии, Ваня постеснялся признаться. Обычно на этот вопрос отвечают что-нибудь серьёзное: топ-менеджер, программист, дизайнер, переводчик… Кто-то задумывается о карьере профессионального спортсмена. На худой конец – блогера или журналиста.

Конец ознакомительного фрагмента.