Спаси меня от одиночества
Шрифт:
Соседка вовсе глаза таращится на новых помощников и неодобрительно качает головой. Кен собран и серьёзен, хоть и постоянно пьёт воду из бутылки, принесённой с собой.
Его друг — Антон — пугает меня своим видом. Татуировки на кистях рук придают его облику немного зловещий вид. А взгляд… он словно удерживает им и не отпускает. Я ёжусь от ощущений, и он тут же стаскивает со своих плеч куртку, накидывая на меня.
От невольного касания прошивает током. Не место и не время об этом думать, а я думаю. Всего
— Давайте спустимся в машину. Может, ребята что-то успеют нарыть, — предлагает Кен, и мы спешно прощаемся с доброй женщиной. Она повторяет обещание позвонить.
К сожалению, быстро добыть информацию не получается. Кен, которого на самом деле зовут Иннокентием, и Антон постоянно звонят кому-то и подгоняют. Антон ещё и сам работает в ноутбуке, извлеченном из спортивной сумки. Задаёт вопросы о Вике, о её привычках, о памятных датах. Понимаю, что пытается подобрать пароль к страничке сестры. И это настоящее чудо, когда на большом экране всплывают вкладки «Моя страница», «Новости», «Мессенджер».
Проваливаемся в переписку Вики, читая все вместе. Нам с мамой приходится сдвинуться на самый край и выглядывать на самый край. Неудобно, но предложение поехать куда-либо было отметено сразу.
— Сю Зи? — низкий голос Антона больше не пугает. Интуитивно верю, что поможет. Оба помогут.
— Она, да.
Изучаем, но ничего. Ни намёка на то, куда девочки могли пропасть. Просто болтовня об уроках, контрольных, учителях. Даже обсуждений мальчиков нет.
— Есть подозрение, что переписка подтёрта. Видите несостыковки?
Действительно, некоторые сообщения как бы начинаются из ничего. И обрываются также.
— Надо вскрывать аккаунт второй. Поторопи Макара.
Иннокентий в очередной раз берется за мобильный. Смотрит на меня через зеркало заднего вида и подмигивает.
Опять минуты. Опять ожидание.
Опять звонки: учительница, отец. Отец, дежурный следователь, Маркел. И вот долгожданный — от Макара, которого я заочно люблю всем сердцем. Диктует комбинацию, которую татуированные пальцы вбивают со скоростью пулемётной очереди.
— С конца читай.
В диалоге с Викой только слова утешения и обещания, что скоро станет легче. А вот в диалоговом окне с каким-то DEXXом есть адрес и время. И подтверждение, что Сюзанна и Вика туда выдвигаются.
— Господи, — бормочет мама.
Кен просит её телефон и сам набирает отделение полиции, передавая адрес. Мы тоже едем в этот дом, заламывая пальцы.
Приезжаем первыми.
Двухэтажное строение с выбитыми кое-где стёклами кажется нежилым и заброшенным. Но именно эта точка указана была в переписке.
— Я один схожу, — Кен выпрыгивает почти на ходу. — Дождитесь ментов.
У меня стучат зубы. Прижимаюсь лбом к кожаной обшивке сидения и начинаю считать. Один, два, три… пятьдесят… восемьдесят…
Антон порывается уйти за другом, но его опережает появление нескольких полицейских машин. Сине-красные маячки освещают полуразрушенную стену и появившегося в чёрном дверном проёме Кена.
Драгоценные мои! Буду бесконечно благодарная вам за поддержку истории звёздочкой. Это займёт не больше пары секунд, а для меня имеет огромное значение ?
И, конечно, ваши комментарии. Я читаю все-все-все и отвечаю. Иногда не сразу: просто потому, что из приложения мои ответы никому не видны ?
Глава 26. Антон.
По молчаливой договорённости с другом, в заброшку уходит он. Мы оба не чувствуем опасности и оба считаем, что малолетки просто загуляли.
Судя по рассказам матери девочек, бунтарский дух её младшей дочери даёт о себе знать: хочется внимания со стороны окружающих, собственных границ и знания, что тебя найдут и помогут.
У меня тоже был такой период самопознания. Он, правда, закончился довольно быстро. Я увлёкся спортом, а на память остались первые неумелые татуировки.
Посматриваю на сенсор и отсчитываю время. Прошло две минуты, и, если адекватно их оценить, то в темноте нужно время для поиска. Здание не кажется огромным, но с десяток квартир в нём точно есть.
А ещё подвал и крыша.
От участия в поисках меня удерживает только притихшая за спиной Ника. Я ощущаю каждый её нервный вздох и выдох, будто она касается моей кожи.
Ничего не могу с собой поделать.
Не отпустило.
Не только не отпустило, а усилило с первой же секунды нашего контакта. Я готов сожрать её, уволочь с собой и дышать её запахом. При всём накале ситуации я не перестаю хотеть девочку с россыпью веснушек. Они уютно поселились на её шее и плечах, и мысли нет-нет, а скатываются к желанию провести по ним языком.
Я себя контролирую, но обуздать не могу. Это выше всех сил и всего грёбаного самоконтроля. Как только увидел отчаяние вперемешку с надеждой в её глазах, пропал.
Утонул. Сгинул. Пошёл ко дну. И пропал без вести заодно.
Как будем выплывать? Понятия не имею.
Ника судорожно выдыхает, и я поднимаю глаза, отрывая взгляд от секундной стрелки.
— Проверю, — чтобы успокоить девочку и её мать, тянусь к дверной ручке, но появившиеся маячки спецтранспорта освещают часть двора и вернувшегося Кешу.
Друг щурится, когда свет фар направляют в его лицо. Слышны мат и грохот.
Спрыгиваю на утоптанную землю, и делаю несколько шагов к Малышеву.