Спаси меня от одиночества
Шрифт:
— Ну? — неопределённую эмоцию выдаю.
Помню ли? До секунд помню. И как на балконе стоял, и как губы её представлял. И как запах её мерещился.
— Хорошая она девочка. Зацепила, но как… Бл#дь… Как сестрёнка что ли. Вот Анфиска моя и Ника эта. Мелкая такая, защищать охота. Решил присмотреть, пока освоится.
Дворники работают в полную силу и в такт им барабанит моё сердце. С ума сходит от предстоящей встречи. Про повод знаю — пропала сестра девочки.
Кеша, ещё садясь в машину сказал, что она не просила, он
— А с Миланой что?
— Всё нормально с ней, Тох. Она знала, куда ехала. Была согласна все условия, так показательная истерика не более чем… показательная истерика. Дай-ка зарядку, — просит, попытавшись включить смартфон.
— В бардачке.
Кеша ищет провод, а я барабаню пальцами по рулю и жду возможности обогнать впереди идущую фуру. Водила виляет так, что есть сомнения в его адекватности. Не приближаюсь, но всё жду момент.
Наконец впереди показывается освещенная часть дороги, и я нажимаю поворотник, уходя влево. Тачка дёргается на мокром асфальте, и с небольшим заносом уходит в отрыв. Наше счастье, что впереди никого не было.
Синхронно выдыхаем. Жестом прошу у Кеши прикурить и затягиваюсь никотином. Редко себе позволяю это. Сейчас — необходимость.
Выдыхаю дым в приоткрытое окно и прислушиваюсь к голосу из динамика. Малышев дозвонился Нике. Успокаивает её, обещая, что скоро будет. А я вжимаю педаль в пол, наращивая обороты двигателя.
— Дома она?
— Не знаю, — психует, судя по голосу, Малышев. — Здесь поверни.
Я и сам знаю, но послушно перестраиваюсь и при въезде в город сворачиваю во двор. Матерясь, пробираюсь между припаркованных на ночь машин, сокращая расстояние.
Торможу у двух высоток и взглядом спрашиваю, куда дальше.
Глава 25. Ника.
Как же долго тянется время!
Мама успокаивается и медленно поднимается, подходя к двери квартиры и нажимая на дверной звонок.
Мы слышим переливы, но никто не открывает. Это ожидаемо, учитывая рассказанное соседкой.
— Я ж сказала, девоньки. Нет их. В полицию надо.
— Была. Они долго. Пока официальные запросы отправят, пока разрешения получат. А время идёт.
По щекам мамы снова текут слёзы. Я же сжимаю и разжимаю пальцы, гипнотизируя экран.
Не знаю, о чём буду просить, но Кен адвокат. Он явно знает хотя бы лазейки, чтобы ускорить. Я только этим себя успокаиваю. И ещё тем, что если мы вдвоём начнём рыдать, то Вике это не поможет.
Мама сама нас учила держаться и не поддаваться панике. И первой же сдалась.
Ей пишет отец. Я вижу, как бледнеет лицо и поджимаются губы. Не спрашиваю, но уверена, что папа винит во всём маму.
Маркел присылает сообщение. Интересуется новостями и перекидывает информацию, что по звонку отца к поиску уже подключился поисковый отряд. Они забрали оставленные мамой
Мне тут же прилетает несколько оповещений, когда захожу на свою страничку.
Незнакомый номер на экране воспринимается почти как спасение. Я нажимаю зеленую трубку раньше звукового сигнала. Почему-то думаю, что это сестра нашла возможность позвонить.
Но голос мужской. Кен.
Спрашивает, что случилось, и я пересказываю коротко. Буквально сухие факты излагаю и не успеваю попросить о консультации, как он приказывает прислать ему адрес. Именно приказывает, подавляя мои возможные протесты. Но разве я откажусь? Не та ситуация.
На маминой работе тоже все переживают, как и в школе. Все ищут Вику… Все…
Если она хотела добиться внимания, то ей удалось. Мысленно я уже сто раз её придушила и сто раз обняла до хруста костей. Лишь бы живая… Лишь бы здоровая…
Потому что в сети, помимо фотографий, сыплется масса статей, что случается с молоденькими школьницами. Зачем люди шлют это тем, кто и так находится в отчаянии?
Это какая-то злость или желание усилить вину? Так её через край: не усмотрели, не заметили, не уберегли.
Добрая соседка приглашает к ней, но мы не покидаем лестничную клетку. Кажется, так не пропустим приход девочек. Вдруг именно сейчас распахнётся дверь, отрезающая лифты от холла с квартирами, и они войдут?
Вдруг?
Но время, как песок сквозь пальцы, утекает, а никого нет. Держимся на месте только потому, что я озвучила маме, что едет тот самый Кен, с которым я ходила на свидание.
Она находит для меня силы на лёгкую улыбку и снова возвращается к вспыхивающему экрану. Периодически по очереди мы делаем дозвоны на номера Вики и Сюзанны.
Начало второго ночи приносит очередное сообщение Маркела. И открывшуюся дверь.
Вздрагиваем, но опускаем плечи. Мама — от пустых ожиданий. Я, наверное, тоже.
Какой-то мужчина и Кен заполняют всё свободное пространство, но самое странное, что их уверенность и энергетика вселяют надежду. Как будто одно их появление способно решить все проблемы.
Мой знакомый (или друг?) подходит ближе и ободряюще обнимает. В нос ударяет запах табака и алкоголя, и мои глаза тут же потухают. Я физически чувствую, как затапливает разочарование и гаснут лампочки вспыхнувшей надежды.
Кажется, это отслеживает второй мужчина. Он подаётся вперед и отстраняет от меня Кена. Коротко представляется нам с мамой: «Антон». И сосредотачивается почему-то на мне.
— Рассказывай. Всё, что знаешь, рассказывай. Со всеми подробностями, именами и номерами, если есть.
Перебивая друг друга, выкладываем всё, что знаем. В основном, конечно, говорит мама, так как именно она бегала везде, разыскивая крохи информации.
— Ещё есть ссылки на соцсети, но там всё закрыто, — добавляю.