Спаси Меня
Шрифт:
— Лесь! — с ужасом в голосе произнес Стас. — Я не могу от тебя отказаться, ты же знаешь… Это выше моих сил.
— А это значит можно? — выкрикнула я, показывая на двух идиотов на стуле. — Можно, да? А если бы не моя реакция? Где бы я сейчас была? Где-нибудь уже похороненная? Или избитая где-нибудь за городом? А что бы было с ними? — и я указала на живот! — Чтобы бы стало с нашими детьми?
У Стаса заходили желваки на скулах. Я понимала, что сейчас ударила туда, куда не следовало бить. Но я испугалась за себя, детей. И я не позволю никому их отнять.
— Стас, прошу! Исчезните! — со слезами
— Знай, что я всегда рядом, и если будет нужна моя помощь, ты всегда можешь на меня положиться. — я видела, что ему это решение далось ой как непросто, но пока что другого выхода я не видела. Может, когда все это уляжется, я изменю свое решение, но сейчас, я хочу отгородить себя от всего этого.
Стас развязал свою жену и амбала, схватив ее за руку потащил к выходу. Та стала плакать, оправдываться, повиснув у него на руке. Но он был не прошибаем. Я догадывалась, что он ей этого не простит. Но, знаете, было глубоко наплевать на нее. Она чуть не угробила моих детей. А этого нельзя спускать с рук.
Проводив эту нерядивую троицу, я рухнула на кровать. Голова гудела, мыщцы ныли. А сердце болело… Я уже давно поняла, что неравнодушна к Стасу. Поэтому веду себя как истеричка. Плюс гормоны, беременность. Я застонала. Я безумна рада такому счастью, но буду откровенна сама с собой, не вовремя все это. И эти чувства, и эта беременность. Как же все сложно. За такими раздумьями я не заметила как уснула. Слишком выматывающим было утро.
Проснулась от того, что я хотела… Есть? Это было в диковинку для меня. Обычно, я не была настолько зависима от еды. А тут… Странная все-таки вещь — эта беременность.
Позавтракав, ну если в четыре часа дня это можно назвать завтраком, я все же решила пойти к одному из пострадавших.
Спустя два часа, я сидела в квартире мамы погибшего сына на производстве.
— Расскажите, пожалуйста, Светлана Геннадьевна, ваш сын не рассказывал о своей работе, о проблемах там или еще о чем-нибудь, связанных с работой? — поинтересовалась я у женщины, отпивая мило предложенный чай.
— Да, знаете, Лесечка, ничего такого не рассказывал! — утирая слезы, проговорила она. — Правда, в последнее время он начал жаловаться, что работать становиться невозможным и опасным. Что вся аппаратура выходит из строя, а директор не хочет ее менять.
— Светлана Геннадьевна, ваш же сын работал, как я понимаю, старшим бригадиром и частенько работал с документацией? — спросила я, внимательно рассматривая женщину. Потеря сына на ней отпечаталась печалью в глазах, грустью в голосе. С таким сложно смириться.
— Да, конечно, Лесечка, если это поможет наказать виновных, я сейчас все принесу, я все берегу, в память о… — и женщина запнулась, глотая слезы. Я понимающе кивнула, и женщина, утирая слезы, прошла в другую комнату. Через пять минут она вынесла большую стопку бумаги.
— Вы не против, если я у вас задержусь и изучу документы? — поинтересовалась я.
— Да,
Через часа четыре, у меня заболели глаза, жутко болела спина, а голову разрывал колокольный набат. Меня отвлекло сообщение от Макса, что груз отправился путешествовать. Я ухмыльнулась. Значит, за Данила можно не переживать и рыть яму Ланскому и Илье уже более увереннее, не боясь, что те могут сделать пакость.
Собрав полезную и очень значимую информацию, я поблагодарила гостеприимную хозяйку и поехала в номер. Мне еще предстояло таким образом объездить как минимум десятерых человек. Никто же не говорил, что будет легко.
Через три недели у меня было внушительное досье на многочисленные грубые ошибки в производстве Ланского, которые были все документально подтвержденные и которые могут упечь Ланского надолго за решетку. Со всех потерпевших я взяла обещание придти на суд, чтобы дать показания. Все настолько были рады, что появился человек, который сможет, наконец-таки, усадить этого гада за решетку, что все охотно подписались под своими словами.
С этими данными я вернулась сначала домой, решив побыть там хотя бы недельку, и только потом лететь на Кипр, пора заканчивать с этим балаганом.
За это время я прибавила в весе, живот стал округляться. еле заметно, но я уже замечаю. И это просто волшебное чувство, знать что внутри тебя скоро начнут биться два сердечка. С детьми каждый день созванивались по скайпу. Решили, пока не уладим все дела Яну перевести на домашнее обучение. Она каждый день хвалилась своими достижения. И они меня одолевали, когда же мы увидимся и когда они смогут увидеть маленьких.
Не выдержав недели, я уже через три дня летела на Кипр. Не успев расположиться уже в таком родном номере, как тут же ввалился Макс с кучей бумаг, подтверждающие все, буквально все махинации Ильи и Ланского. Кстати, им удалось прикрыть одну точку продаж. Но их было как минимум еще пять. Я радостно обняла Макса и мы с ним сели за эти документы, через три часа я уже выть хотела, как я хотела есть и как все болело.
Последующие дни я все систематизировала, где-то подыскивала всю информацию, где-то уточняла. Мне важно было составить все так, чтобы не возникало вопросов у представителей закона. Благо лицензию адвокату мне удалось получить еще полгода назад. Так что мое слово имело значение. Это Сашка настоял, чтобы я курсы адвоката и защитника прошла. Все смеялся надо мной, что теперь он полностью счастливый человек, у него есть киллер (это он про Данила), медик (это он про мою лучшую подружку, она работает акушеркой), есть юрист (любимая сестренка), и есть мент (наш давний близкий друг, который работает в полиции уже подполковником).
Собрав и систематизировав всю информацию, я решила, что сегодня же отправлю все сканы одному ну уж очень дотошному следаку, который тогда нам помог потопить Османа. Получив от меня такой объем информации, он расплылся в улыбке по скайпу и сказал, что все, механизм запущен, и тормознуть его уже не получиться. Я выдохнула. Осталось ждать.
Решила, пока нахожусь в ожидании, пойду на пляж, соскучилась по морю.
Придя на пляж, я была неприятно удивлена, увидев Стаса с… Ильей и Ланским?